Ольга Гаврилина - Несемейное счастье

– Привет, вы куда?

– Мы по святым местам.

– А вы?

– А мы по борделям.

– Ну пока, счастливо.

– И вам удачи.

Автобусы разъехались.

«И это и есть специфика итальянского менталитета, терпимого и доброжелательного», – подумала тогда Лола.

И все же на некоторых дорогах Италии можно встретить полураздетых девиц, которые почему-то тоже считаются несчастными и обездоленными.

И вот этого Лола никогда не могла понять. «Но почему, почему совершеннолетняя девушка, сознательно выбравшая себе эту участь, нуждается в скорой помощи, а общественность и защитники разных мастей несутся вызволять ее из клоаки?»

А «гиены» доходчиво показали, как девушки, стоящие на улице, ни за что не хотели расстаться со своей профессией.

Какой же гвалт и шумиху вызвал этот цикл репортажей!

Практически все съемки были произведены скрытой камерой, так что все без стеснения рассказывали о себе и своих проблемах. Интересна была сама подача, как с другой, мало известной стороны баррикад. Вопросов как таковых не задавали, девушек старались вывести на разговор, а дальше каждая рассказывала, что хотела. Истории у всех были похожие, почти под копирку, и каждая действительно подавала себя как жертву сложившихся обстоятельств. Но, как только им предлагали другую работу, они тут же находили причину отказа. И ведь ни одна не согласилась! Ответ, самый близкий к положительному, робко позволила себе только одна героиня программы: «Я подумаю…» – выдавила из себя одна из них.

Съемка проходила в машине, где девушки чувствовали себя в своей повседневной обстановке и болтали совершенно спокойно.

Выяснилось, например, что до сих пор существуют сутенеры, которые делятся по национальностям и странам: у марокканок и ливиек – свои, у сенегалок – свои, а у девушек из Восточной Европы – свои. Что они начинают с улицы, и занятия любовью в лучшем случае проходят в машине, а часто в придорожных кустах или ближайшей роще. Поднакопив денег, они снимают квартиры уже в одиночку, без подруг, и водят клиентов туда. Большой удачей считается уехать в ту же Швейцарию и работать в одном из шикарных борделей с огромными холлами и настоящей антикварной мебелью, с бассейнами, саунами и массажными кабинетами, где все оборудовано по последнему слову техники.

Кто-то, действительно, вспомнил о ребенке, оставленном на родине, но говорил спокойно, без надрыва, зная, что дочь или сын нормально существуют на высланные деньги, а со временем смогут приехать к маме. Никто не хотел идти в официантки или продавщицы, а мечтой большинства было поступление в хороший бордель, где надо знать несколько языков, иметь ухоженный вид и помимо своей основной профессии владеть искусством массажа, танца или даже игры на каком-нибудь инструменте. Рассказывали они о таких местах с завистливым придыханием, а девушек, работающих там, считали неукоснительным примером для подражания.

Общественность была в шоке, а итальянские депутаты опять заговорили о легализации проституции и о получении налогов.

«Интересно, а какой предел мечтаний Ок- саны?»

– Все в порядке? – Дана постучала в дверь ванной.

– Да, все нормально. – Лола вернулась к реальности и вошла в комнату.

«Стекла на полу Дана не могла не заметить, но ничего не сказала, значит, уже все знает или догадывается. Ну так и я сделаю вид, что ничего не вижу, не бросаться же при ней собирать осколки».

– У тебя телефон или отключен, или не работает, проверь. Звонила тебе раз сто.

– Да, я отключила, – вспомнила Лола.

– Может, кофе? Сегодня бар рано открыли, все наши уезжать собираются. А хочешь, в номер закажем? – услужливо предложила Дана.

«Дана никогда не отличалась особой чуткостью. Наверное, вид у меня сильно потерянный и удрученный, раз она так забеспокоилась».

– Давай в номер. – Лоле не хотелось показываться на людях.

– В общем так, – Дана уселась поудобней, – Ирену увезли в психиатрическое отделение, оказывается, у нее застарелая форма, кажется, шизофрении. Полиция нашла все подтверждения того, что это она в состоянии аффекта убила Меланью. Да она и сама уже дала признательные показания. Ты помнишь ее безумные глаза, когда ее увозили?

– Помню, конечно. Безумные и несчастные. – Лола вздохнула. – А как же кровавая куртка Паролизи? – Она начинала погружаться в работу, опустошение уходило, и мысли заполнялись привычной суетой.

Официантка принесла кофе и корнетто.

– Пришлите, пожалуйста, горничную, стекла убрать. – Лолу раздражали осколки, издающие противный треск, когда на них наступали.