Мария Воронова - Когда убьют – тогда и приходите [litres]

Мысль скользнула назад, к французскому ухажеру. Вот, пожалуйста, девушка встречается с иностранцем, и никто ее за это не пытает, не ссылает в лагеря и вообще никак не преследует. КГБ приглядывает одним глазком, не без этого, конечно, но в целом не встает на пути истинной любви, а в тридцать седьмом году Ирина забоялась бы блины приготовить по вражескому рецепту. Меняются времена, а мы все орем о страшном произволе, после драки кулаками машем.

Стопка готовых крепов росла, и Ирина на соседней конфорке потушила немного капусты – начинку для блинчиков к обеду.

Вот в таких хозяйственных мелочах и пройдет жизнь. Хлопотно, тупо, зато сыто и безопасно. Кирилл будет рад, ему нравится ощущать себя кормильцем, и, хоть он никогда об этом не говорит, наверное, неприятно, что она – судья, а он – простой рабочий. Пусть высочайшей квалификации, пусть отлично зарабатывает и правым и левым образом (о последнем тсссс), но все равно его социальный статус ниже, чем у жены, а для мужчины это болезненно. Гоша из фильма «Москва слезам не верит» даже в запой ушел, когда узнал, что его женщина – директор комбината.

Семья для нее на первом месте всегда была, есть и будет, так надо ей себя и посвятить, а не пыжиться в суде, зная, что юркнешь в кусты при первой же реальной опасности.

Перед уходом в декрет карьера Ирины была на пике, ее хотели сделать народным депутатом и готовили к этому, приняли в партию буквально за несколько минут до родов и после дали понять, что не все еще потеряно, если, конечно, она не станет высиживать весь отпуск до упора. Наверху к ней относятся весьма доброжелательно, она именно та фигура, которую стоит поднять на щит – успешная женщина, мать двоих детей, сама интеллигентка, но жена представителя рабочего класса, и никаких высокопоставленных родственников до седьмого колена. Видите, граждане, она сама добилась таких высот, и вы добьетесь!

Ей будут помогать вскарабкаться по карьерной лестнице очень высоко, но имеет ли она право занимать ответственные посты, зная о своем малодушии?

Взять Гортензию. Она не говорит, но чувствуется, что была в своем Смерше не последним человеком. Не бумажки перекладывала. Возможно, была любовницей своего начальника, к которому теперь ходит, да и то вряд ли. Не такие тогда были женщины, не на все были готовы ради своего счастья. Впрочем, не в этом суть, а в том, что такую сотрудницу наверняка не хотели отпускать из органов, и хоть Смерш расформировали после войны, существовало множество других подразделений, готовых принять к себе компетентного и закаленного в боях человека. И все-таки Гортензия Андреевна стала не полковником КГБ, а учительницей младших классов, потому что это больше соответствовало ее душевным потребностям.

За работой и размышлениями она не заметила, как пролетели быстрые предутренние часы.

В коридоре пол заскрипел под шагами Кирилла, загорелось окошко, невесть зачем врезанное между кухней и ванной, зашумела вода в душе.

Что ж, сейчас она накормит мужа завтраком, как настоящая домохозяйка, а после позвонит Гортензии, расскажет о своей догадке, и на этом ее роль в поимке врага будет окончена.

Слаба она в коленках для такой работы.

Прошло несколько дней. Гортензия Андреевна не объявлялась, но призрачный Малиновский никак не шел у Ирины из головы, и становилось обидно, что она никогда не узнает, кто он такой и существовал ли вообще. Если кагэбэшники его вычислят, то суд пройдет в закрытом режиме, ведь народу ни к чему знать, что столь мощная организация прошляпила заклятого врага.

То ее обуревали сомнения, возможно ли мгновенно узнать человека, которого ты не видел сорок лет, причем обоюдно, а то, напротив, концепция Малиновского представлялась единственно возможным объяснением всех трех смертей. А потом Ирина сопоставляла способы убийства – две имитации падения с высоты собственного роста (имитации ли?) и одно удушение. Почему Малиновский изменил способ убийства, которым владел виртуозно? Почему в случае Любови Петровны прибег к другой методике? Как говорится, лучший метод – это тот, которым владеешь и который уместен в данных обстоятельствах. В больнице ему критически важно было, чтобы медсестра не успела позвать на помощь, а не имитация ненасильственной смерти, ведь имелся под рукой одуревший Глодов, на которого можно все свалить, и не стояла острая необходимость обставить все как несчастный случай.

Все-таки насколько легче работать против обычных преступников, там тебе и улики, и отпечатки пальцев, и осведомители, и все что хочешь. С действующими шпионами и предателями тяжело, но тоже можно. Там активность, радиограммы, конспиративные встречи, контейнеры с бесценной информацией и, наверное, что-то еще, что не показывают в фильмах типа «ТАСС уполномочен заявить».