Илья Рясной - Мокруха

Через полгода после увольнения в запас его вызвали в военкомат. Он очутился в кабинете суетливого майора с бегающими глазами, который напоминал вора-карманника, только что сорвавшего куш и высматривающего, куда бы улизнуть. В том же кабинете сидел солидный азербайджанец в кожаном плаще. Выяснилось, что ведется вербовка в азербайджанскую армию. И что азербайджанские доблестные вооруженные силы хотят видеть его, Андрея Барабанова, в своих рядах. Условия предлагались далеко не сказочные, но вместе с тем и не плохие. Вообще-то все было рассчитано на дураков, романтиков и нищих. И на таких, как Андрей. Он согласился.

Воевал он не за деньги. Не из жажды крови или самоутверждения. Не потому, что обожал Азербайджан и не любил Армению, — по нему, провались они хоть в тартарары, всем бы только лучше было. Он просто хотел вдохнуть вновь воздух войны.

И надышался он им сполна…

Андрей видел в действующих частях бывших рабочих, крестьян, студентов… Почти никому не хотелось воевать, гибнуть. Азербайджанская полиция и армейские власти делали масштабные облавы, чтобы загнать людей под ружье. Одного из парней, с которым служил Андрей, загребли прямо на автовокзале в Баку, куда он приехал из района к родственникам. Его тут же обрядили в военную форму и послали на передовую.

Молодежь толпами двинула из Азербайджана в Россию, чтобы избежать призыва. Бывало, в армии вечерами все вспоминали, как хорошо и спокойно жилось в СССР. Большинство азербайджанцев, за исключением фанатиков (они у всех одинаковые и готовы идти на смерть ради победы своего дела), воевать не хотели. Ходили слухи о том, что командование сдавало селения и целые города врагу за взятки. Особенно грандиозных масштабов такой торг достиг при президенте Эльчибее. Надо отдать должное долгое время проспавшему на печи и наконец вернувшемуся на политическую арену бывшему первому секретарю ЦК партии Азербайджана Гейдару Алиеву — при нем порядка стало больше.

Самое странное в этой войне заключалось в том, что лучше всего воевали друг против друга русские парни: бывшие офицеры и солдаты, специалисты в своей области — механики-водители, снайперы. Бывало, в одном бою руководили противоборствующими подразделениями офицеры, учившиеся в одном взводе военного училища. Когда Андрей ловил на мушку фигуру, он не знал, кого может настигнуть его пуля — может, такого же, как он. Впрочем, волновало это его мало. На войне как на войне.

Платили азербайджанцы лучше, чем армяне. За один бомбовылет летчик получал тысячу долларов. Сбитый БТР — пятьсот долларов. Подбитый танк — тысяча. Андрею довелось встречаться с летчиком, который в 1991 году за пять тысяч долларов перегнал свой штурмовик СУ-27 на азербайджанский аэродром. Его потом сбили над Степанакертом и расстреляли как военного преступника.

В обычном оружии недостатка не было. Советская Армия не оставила разве только ядерную бомбу. Сперва оружие сдавалось как бы при нападении боевиков, как была сдана целая Кировабадская дивизия. Потом — по каким-то невнятным договорам. Гульба шла вовсю.

Постепенно Андрей учился воевать. Пару раз он побывал в огненных мешках, откуда вырвался с трудом, узнав, что такое настоящий ад. Постепенно он становился все собраннее, опытнее, учился различать ткань боя, видеть его во всем объеме. Он освоил все виды оружия. Особенно ему пришлась по душе снайперская винтовка СВД, он стал заправским снайпером. Приходилось ему командовать взводом, ротой. Ему предлагали стать гражданином Азербайджана с перспективой быстрой и блестящей карьеры. Но Андрей начал уставать…

Он вернулся в город манекенов. Отстраненность его стала еще больше. Он купил себе двухкомнатную квартиру, чтобы не жить с матерью и сестрой, — между ними в последнее время возникла трещина, становящаяся шире и шире. Жил он бирюком, почти ни с кем не общался. Иногда заезжали к нему боевые товарищи, уцелевшие на кавказской войне. Тогда они пили водку, вспоминали былое. Сам Андрей не слишком любил погружаться в алкогольную пучину, но многие сослуживцы, доходили слухи, спились окончательно.

Андрей не знал, чем заняться. Помыкался. Устроился охранником в акционерное общество «Эфа». Насколько он знал — это название ядовитой змеи, почему генеральный директор выбрал его — непонятно. Впрочем, скорее всего, директору просто понравилось слово, смысла которого он не знал. Вообще хозяин был человеком малообразованным, свои университеты он проходил во время четырех отсидок. Работа была непыльная — сутки через трое. Удовольствия она не приносила. Сослуживцы сторонились Андрея, чувствуя в нем пугающую инородность.