Юлия Яковлева - Каннибалы [litres]

Некрасивые раздражали его пустым упрямством, ленью, а больше всего – эстетической тупостью. Из некрасивой всегда можно стать интересной. Но почему же они – пальцем для этого не шевельнут?

Женщины в таких местах работали сплошь неинтересные.

Заседания комитета по культуре, визиты в разнообразные культурные учреждения Москвы поставляли Геннадию обильную пищу для желчных раздумий.

Музей сценического искусства имени купца Говорушина, в московском просторечии известный как Театральный, не был исключением.

Геннадий смотрел на витрину, в которой манекен показывал миру расшитый лепестками костюм Нижинского, и видел, как в стекле отражение женщины приближается – по тихим коврам музея шаги ее были неслышны.

Что вот ей, например, мешает? Римма Петровна была убийственно неинтересна. Причем по собственному выбору. Деньги на то, чтобы стать красивой, у нее были. Геннадий это точно знал.

Он сам нашел ей покупателей, например, на эскизы Льва Бакста. С некоторых пор они считались утраченными в результате несчастного случая (прорыв трубы). А Римма Львовна, имевшая доступ в хранилище, получила сумму наличными.

Геннадий повернулся, широко улыбнулся и тут же склонился поцеловать не знающую крема и маникюра руку.

Риима Львовна выслушала.

– Тальони… – пробормотала она. – Трудновато.

В глазах у нее уже стоял гончий блеск, обычный для тех, кто любит деньги. Тем не менее женщина изображала недотрогу:

– Ну не знаю… Вы меня застали врасплох. Все-таки Тальони…

– Я вас понимаю, – заверил, скорчив ханжескую мину, Геннадий.

Римма Львовна дурой не была. «Присесть» (как это элегантно называли в Москве с подачи президента Петрова) после очередной ревизии фондов ей совсем не хотелось. Атласные башмачки не могли погибнуть во «внезапном» извержении московского водопровода – это не эскизы. Но здесь помог Дмитрий Львович, знавший о рынке старинной одежды, шляп, обуви и украшений многое, почти все.

– Туфли 1830-х годов? – потер он твердую пяточку подбородка, выступавшую из мягких округлостей.

– Стерлядки, – уточнил фасон Геннадий.

Знания в этом мире умножают не только скорби. Они умножают и деньги. Геннадий знал, что туфли фасона, который в России того времени ласково называли «стерлядью», повторяли модель, в которой танцевала балетная суперзвезда того же времени – Мария Тальони. Совсем как сейчас модницы копируют Ким Кардашьян или Кейт Мосс. Знала и Римма Петровна. Но вряд ли знали аудиторы музейных фондов, чья задача была не знать все о театре, а сверять индексы по описи с предметами в хранилище. Даже если бы и знали? Одна потрепанная и загвазданная шелковая туфелька для них ничем не отличалась от другой, такой же розовой и поношенной. Ведь не будут же они брать пробы ДНК с пота на стельке.

Знал и Дмитрий Львович.

– Понял, – коротко кивнул он.

Это была вторая стадия. Она тоже сошла гладко.

Но на третьей все кувыркнулось.

Башмачки, распяленные колодками из папье-маше, уже стояли на столе перед Геннадием, когда Борис Скворцов позвонил с извинениями.

– То есть как – уже не надо туфельку? – на миг потерял лицо Геннадий. Он бы сказал больше. У него было что сказать – сообразно всей длине цепочки, описанной выше. Но Скворцов, глава «Росалмаза», был клиент жирный. Не говноед. Он мог потом заказать что-то еще. А главное, репутация «трудного» или даже хуже – «токсичного» – положила бы конец делам. В Москве надо быть «легким» и «позитивным». Геннадий восстановил лицо и очаровательно добавил:

– Ничего. Все понимаю. Буду рад пригодиться в другой раз.

На том они с Борисом и разъединились. И тогда Геннадий завопил:

– Бля-а-а-а-адь!

Он дал себе время отдышаться.

Цепочку надо было снова трясти – но уже в обратном направлении.

Но не пришлось: Дмитрий Львович позвонил сам, и голос его трепыхался от восторга, от сдерживаемого смешка:

– …И ей тоже нужна туфелька Тальони! Представляешь?! Чокнулись они сразу все на Тальони, что ли?

– Может, сериал какой-то сейчас по Нетфликс идет. Про Тальони, – предположил Геннадий. – Покупательница-то не стремная? – напрягся он. – Ты с ней лично знаком?

– Говноедка. Но с деньгами. И не тупая. Так знакомить вас?

Геннадий не знал, радоваться ли спасению или не верить в простые совпадения.

Но Дмитрий Львович радовался:

– Слушай, может, мы с тобой быстренько налабаем этих башмачков в промышленных количествах, как турки – ковры столетней давности? Накупим балетных тапочек, потопчем, вываляем в пыли…