Владимир Престолов - Рекрут

— Да что вы, товарищ Глотов…

Глотов вздохнул и вдруг хитро прищурил глаза.

— А ты знаешь, Федякин, — таинственно произнес старлей, что покойная страдала астмой?

— Нет.

— В том-то и дело, — весело сказал участковый, словно выиграл ценный приз или принципиальный спор, — и ускорение, про которое ты говоришь, есть не что иное как следствие этой болезни.

— Это как?

Глотов важно прошелся возле курсанта и пояснил свою мысль:

— Когда человеку, хронически больному астмой, не хватает воздуха, то он на стенку лезет и ищет любую щель, из которой можно хватануть глоток свежего воздуха, ради этого он готов окунуться с головой в омут, лишь бы свободно вздохнуть полной грудью.

Старший лейтенант самодовольно взглянул на молодого человека, который молча сидел на прежнем месте и не выказывал никаких эмоций.

— Ясно? — спросил Глотов.

Федякин склонил голову набок.

— А я, товарищ старший лейтенант, ничего и не утверждаю, — бесстрастно произнес он, — вы спросили — я ответил…

— Да ты не смущайся, — потрепал начальник по плечу курсанта, — молодец! В правильном направлении мыслишь, верно, доказательно, логично…

Глотов снова вынул сигарету из пачки и предложил подчиненному закурить:

— Закуривай!

— Да я покурил уже, — замялся паренек.

— Не стесняйся, дружок, — улыбнулся опытный милиционер, — я же видел, как ты сигарету забычковал на ходу.

Федякин покраснел. Он и в самом деле поступил именно так, и теперь большой бычок лежал в полупустой пачке «Примы».

— Спасибо, — поблагодарил Федякин начальника и взял сигарету.

— И мы, старики, тоже кое-что замечаем, — подмигнул Глотов.

Старлей сам прикурил и дал прикурить смекалистому курсанту.

— Благодарю.

— Ну а что «сыскачи» думают? — поинтересовался между затяжками Глотов.

— Да кто их знает?

— Может, кого-нибудь подозревают?

Федякин, глубоко затянувшись сигаретой, вдруг закашлялся, но тут же перестал.

— Вроде бы нет, — ответил курсант, — склоняются к версии самоубийства на почве, как вы говорили, хронической астмы. Возле окна как раз валялись пустые пузырьки от лекарств.

Глотов ухмыльнулся и подумал: «Тоже не хотят вешать на себя «висяк».

— Да, — вздохнул старлей, — хороша ложка к обеду… Ну а кого-нибудь из свидетелей допрашивали?

— Это которые на улице?

— Нет, тех, что во дворе были, соседей?

— Да дом-то почти пустой, — начал Федякин, — хотели дворника допросить, да он лыка не вяжет, пьян в дрезину.

— Дворника? — как-то странно произнес Глотов, с досадой вспомнив про эту «старую калошу».

— Да, — кивнул головой курсант.

— Ну ладно, Федякин, — бросил старлей, — ты ступай, а мне тут еще кое-что сделать нужно.

Михаил Петухов понял, что ему крышка, и светит ему ни много ни мало «вышак», ну, в крайнем случае тюремные нары до конца своих дней. И дернул его черт связаться с этой пенсионеркой!

Миха летел вперед, не разбирая дороги, придерживая под мышкой свой рабочий чемоданчик, который мешал ему, но бросить его (в данной ситуации вещественную улику) было невозможно. Пробежав по чердаку, Петухов спустился в соседний подъезд и бросился вниз по лестнице. Беглец слышал за своей спиной дыхание преследователя, он успел даже засечь его, рассмотрев в пробивающихся между щелей в драной крыше лучах солнца шустрого мента.

Миха был уже внизу на первом этаже, когда участковый спускался с чердака, и вроде бы можно было от мента оторваться, но только теперь Петухов понял, что он в западне, — во дворе стоял милицейский «воронок». «Что делать?» — лихорадочно размышлял сантехник, забыв на мгновение, что он работник ЖЭСа и у него есть ключ от подвала. Однако ключ не понадобился, дверь в подвал была открыта. Водопроводчик щелкнул включателем света. В темном помещении загорелась всего лишь одна лампочка.

— Твою мать! — выругался вслух сантехник в полумраке. — Вот она матушка-Русь… Всего и осталось-то — одна лампочка Ильича.

Шаги преследователя катастрофически приближались, и Миха вырубил одинокую лампочку. В отличие от мента он хоть как-то ориентировался в подземных коммуникациях и приблизительно представлял себе план подвальных переходов дома.

Петухов бросился бежать, выставив вперед руку, чтобы не расшибить в темноте лоб.

Однако вскоре он заблудился в дебрях подвальных отсеков и уперся в стену. Петухов остановился и, сдерживая дыхание, прислушался: слышны были шорохи, бульканье воды, писк крыс, но шагов преследователей Миха не услышал.