Мэри Кларк - Кто-то выслеживает. Не плачь, моя красавица

В коридоре, где находились кабинеты косметического массажа, Элизабет столкнулась с Черил в махровом банном халате. Ногти на ее руках и ногах отливали лиловым лаком. Элизабет хотела молча пройти мимо, но Черил ухватила ее за локоть.

— Элизабет, мне надо с тобой поговорить.

— О чем?

— Об анонимных письмах. Больше их не удалось обнаружить? — И, не дожидаясь ответа, горячо произнесла: — Если найдутся еще, я хочу, чтобы сделали анализ бумаги, и шрифта, и отпечатков пальцев, и все возможные исследования, чтобы отыскать того, кто их посылал. Потому что это не я, слышишь?

И прошествовала дальше по коридору. Элизабет смотрела ей вслед. Действительно, как заметил Скотт, похоже, что она говорит правду. Но с другой стороны, если Черил точно знает, что других писем найти не удастся, правильнее всего держаться именно так. Насколько хорошо владеет Черил актерским мастерством?

В десять часов Элизабет уже лежала на массажном столе. Вошла Джина.

— Переполох просто ужасный, — произнесла она, готовясь приступить к работе.

— Да уж.

Джина надела на волосы пластиковый колпак.

— Еще бы. Сначала мисс Сэмуелс, теперь миссис Михэн. С ума можно сойти. — Она выдавила крем из тюбика на ладони и начала массировать Элизабет шею. — Ну, вот опять мышцы напряжены. Конечно, тебе тяжело. Мисс Сэмуелс была тебе близким человеком, я знаю.

Говорить про Сэмми Элизабет было трудно. Она только пробурчала «угу» и спросила сама:

— Джина, а ты делала массаж миссис Михэн?

— Ну а как же. В понедельник и вторник. Забавная такая. Что с ней случилось?

— Еще неизвестно. Врачам нужно посмотреть ее медицинскую карту.

— Я бы сказала, у нее здоровье крепче не бывает. Немного лишних отложений, а так тонус кожи отличный, сердце бьется, как машина, дыхание глубокое. Иголок она боялась, но от этого сердце не останавливается.

Пальцы Джины, разминающие мускулатуру плеч, причиняли боль.

Джина горестно усмехнулась:

— Всему санаторию она уши прожужжала, что идет на инъекции коллагена в процедурный кабинет «С». Одна из наших девушек даже слышала, как она спрашивала у Черил Маннинг, не делали ли ей впрыскивания коллагена в этом кабинете? Можешь себе представить?

— Нет, не могу. Джина, в прошлый раз ты говорила, что после смерти Лейлы в «Кипарисах» все стало как-то не так. Я знаю, Лейла привлекала публику, обожателей звезд, но ведь и барон привозил каждый год немало богатого люда?

Джина набрала еще крема в ладони.

— Не знаю. Мы тут уже почти два года не видели от него новых гостей. А почему — Бог весть. Так-то он вроде по-прежнему часто и подолгу в отъезде, но все больше где-то в Нью-Йорке и окрестностях. Бывало, помнишь, он устраивал в крупных городах благотворительные балы с лотереей, сам вручал выигрыши — путевки в «Кипарисы» на неделю и такие речи произносил, что, глядишь, вместе с одним бесплатным гостем приезжало за компанию двое или трое платных.

— Почему же теперь не так?

Джина понизила голос:

— Он какое-то дельце проворачивал, а какое, никому невдомек, даже Минне, по-моему. Она начала ездить вместе с ним, беспокоилась, что у его королевского высочества, или как уж он там себя величает, появился в Нью-Йорке интерес…

Появился интерес? Элизабет примолкла. Джина мяла и колотила ее, а она лежала и думала. Может быть, этот интерес — постановка пьесы «Карусель»? И если так, как давно Мин догадалась?

Тед освободился в одиннадцать часов. Отзанимавшись два часа на велотренажере и наплававшись в бассейне, он потом сходил на массаж и принял ванну-джакузи в одной из открытых кабинок, расположенных вокруг мужского корпуса. Солнце приятно грело, в воздухе — ни ветерка; высоко над головой кружились чайки, словно одинокое темное облако среди ясного неба. Официанты готовились разносить обед по столикам под полосатыми желто-зелеными зонтами, так удачно гармонирующими с цветом плит под ногами.

Превосходно здесь все организовано, в который раз подумал Тед. Если бы не то, что с ним случилось, он бы непременно подрядил Мин и барона устанавливать оздоровительные комплексы в новых гостиницах по всему миру. При этой мысли он даже улыбнулся. Конечно, полностью всю ответственность он бы на них не возложил — барон бы фантазировал и намечал сметы, но они бы проходили проверку зоркого финансового ревизора.

Бартлет уже, должно быть, связался с окружным прокурором. И выяснил, какого приговора можно ожидать. У Теда все еще не укладывалось в голове: всего одно происшествие, даже не сохранившееся в памяти, сделало его совершенно другим человеком и обрекало на совершенно другую жизнь.