Мэри Кларк - Кто-то выслеживает. Не плачь, моя красавица

— Это тоже Лейлин.

Записи кончались 31-м марта. На этот день она крупными буквами записала: «ПРЕМЬЕРА!» Скотт полистал ежедневник назад. Почти на каждой странице запись: «Репетиция». И потом вычеркнуто. Значились там и другие дела: «парикмахерская»; «примерка»; «съездить к Сэмми в клинику», «еще цветы для Сэмми»; «выступление». За последние шесть недель почти все посторонние дела отменены. Были и еще записи: «Воробышек, Лос-Анджелес»; «Тед, Будапешт»; «Воробышек, Монреаль»; «Тед, Бонн»…

— Она постоянно следила за тем, где когда ты находишься. Ты и Тед.

— Да. Чтобы знать, куда позвонить.

Скотт перелистнул еще одну страницу.

— А вот вы с ним оказались в одном и том же месте. — Он стал внимательнее просматривать записи. — Похоже, что Тед часто оказывался в тех городах, где ты выступала.

— Да, очень часто. После спектакля мы ехали куда-нибудь ужинать и звонили Лейле.

Скотт пристально посмотрел на Элизабет. На мгновение что-то новое мелькнуло в выражении ее лица. Возможно ли, что Элизабет влюбилась в Теда, не признаваясь в этом самой себе? И если так, не могли ли укоры совести послужить ей подсознательным побуждением к тому, чтобы покарать за смерть Лейлы Теда, то есть самое себя? Тревожная мысль. Он постарался прогнать ее.

— Этот ежедневник скорее всего не содержит никаких существенных сведений, но, я думаю, на всякий случай надо передать его окружному прокурору в Нью-Йорк.

— Зачем?

— Так просто. Может быть, приобщат к делу.

Больше в квартире Сэмми не нашлось ничего.

— У меня есть предложение, — сказал Скотт. — Поживи в санатории еще, выполняй предписанный режим. Анонимных писем в мешках больше не обнаружено. Мои ребята за ночь их все перебрали самым тщательным образом. Пока не видно шансов выловить автора. С Черил я, конечно, поговорю, но она девушка хитрая и себя не выдаст.

Они вышли вместе и по длинному коридору зашагали в контору.

— Ты обыскала стол Сэмми в офисе? — спросил Скотт.

— Нет.

Элизабет только теперь заметила, что изо всех сил сжимает папку с пьесой. Ее почему-то тянуло поскорее прочесть текст. Она была знакома с ним только по тому ужасному представлению. Говорили, что пьеса очень подходит для Лейлы. Теперь ей не терпелось самой проверить, так ли это. Она нехотя зашла со Скоттом в контору. С недавних пор бывать здесь ей стало тягостно.

Хельмут и Мин находились у себя. Дверь в их кабинет была распахнута. С ними были Генри Бартлет и Крейг. Бартлет обратился к Скотту с вопросом насчет анонимных писем.

— Они могут содержать ценные сведения для защиты моего клиента, — объяснил он. — И мы имеем право знать о них все.

Пока Скотт описывал ему ситуацию с письмами, Элизабет следила за лицом Бартлета. Оно стало напряженным, черты заострились, глаза смотрели жестко. Этот человек скоро будет задавать ей вопросы в суде, вести перекрестный допрос. У него вид хищника, подстерегающего добычу.

— То есть, как я понял, мисс Лэнг и мисс Сэмуелс обе считали, что Лейла Ласаль могла быть сильно расстроена анонимными посланиями, содержавшими намеки на связь Теда Уинтерса с другой женщиной? И эти послания исчезли. Мисс Сэмуелс в понедельник записала по памяти текст первого из них. Затем мисс Лэнг воспроизвела текст второго. Я хочу иметь копии.

— Не вижу причины вам в этом отказывать, — сказал Скотт, кладя ежедневник Лейлы на письменный стол Мин. — И кстати, для вашего сведения, вот еще одна вещь, которую я отправлю в Нью-Йорк. Деловой календарь Лейлы за последние три месяца жизни.

Генри Бартлет, даже не спросив позволения, схватил пухлую книжицу. Элизабет ждала, что шериф прикажет ему положить ее на место, но Скотт ничего не сказал. Какое право имеет этот человек вторгаться в их личную жизнь, читать дневник ее сестры? Элизабет с возмущением посмотрела на Скотта. Он сидел с самым безразличным выражением на лице.

Он готовит меня к тому, что начнется на следующей неделе, подумала Элизабет. И спасибо ему за это. Через неделю ее сестра, ее Лейла, со всем, что она чувствовала, делала, хотела, будет выставлена на рассмотрение двенадцати совершенно чужих людей. Они примутся выяснять взаимоотношения Элизабет с Лейлой, с Тедом, и ничего не скроется от посторонних глаз, некуда будет деваться от чуждого вторжения.

— Пойду пороюсь в столе Сэмми, — резко сказала Элизабет и вышла.

Папку с пьесой она положила на стол и быстро пересмотрела содержимое всех ящиков. Личного — ничего. Фирменные бланки «Кипарисов»; распорядок дня в «Кипарисах»; всевозможные конторские принадлежности.