Сергей Жоголь - Имитатор

— Так вот, когда я сказала, что знаю — ты ж почитай каждый день на нашей «тройке» на работу свою мотаешься, — она мне маляву для тебя дала.

— Ну и… — буркнул Кравец, понимая, что выйти уже не успеет. Теперь придётся топать целых полквартала, чтобы попасть на рынок и отыскать Полечку.

— Вот, возьми. — Женщина сунула Степану Марковичу в руку заклеенный треугольником конверт.

— Что это? — нахмурился Кравец. Адреса на конверте не было.

— А пёс его знает! Подруги мы с ней близкие, ближе некуда. Другому кому, сам понимаешь, она бы такое дело не поручила. Узнают блатные, что она записочки ментам шлёт, — не поздоровится, а мне можно, я подруга ейная.

— Тоже, что ли, сидела?

— Ну типа того. Ладно, бывай.

— Бывай.

Когда женщина отошла, Кравец огляделся, разорвал конверт и, прикрыв листок ладонью, прочёл:

«Видела я твоего немца. Ряженый, под обычного работягу шифруется: фуфайка замызганная, кепка, а в руках портфель кожаный. Вчера в половине восьмого сел на Ставропольской, а вышел на Фадеева. В портфеле у него тяжёлое что-то. Сидел спокойно, без опаски. Больше ничего не знаю. Захочешь что спросить — в депо подъезжай, побазарим. Мне за тобой бегать не с руки. Зинаида».

Прочитав послание, Кравец улыбнулся: «Вот тебе и Зинка Авторучка! Зубы скалила, а дело сделала как надо. Без задержек и промедлений весточку послала. Нужно будет к ней всё-таки заскочить, но это потом». Степан Маркович сунул письмо во внутренний карман, заодно и проверил висевший в потайной кобуре наган. Трамвай снова остановился, но Степан Маркович выходить не стал. Полечка тоже подождёт. Тратить на неё время сейчас не имело смысла. Получается, что не фантазировала Маргарита Семёновна: Краузе действительно в городе. На вопросительный взгляд худой кондукторши Степан Маркович просто пожал плечами.

Он почти бежал. До начала совещания оставалось чуть больше трёх минут. Если прибавить ходу, то он ещё успеет. Возле здания стоял грузовик, рядом толпились сотрудники Управления. В этот момент Степан услышал тоненький свист из кустов, оглянулся. В кустах, кутаясь в своё пальто, стоял Ящерка и манил его пальцем.

— Петька, ты тут зачем? — крикнул Степан Маркович и остановился.

— Иди сюда, дядь Стёпа, дело есть! — Ящерка снова поманил оперативника рукой и огляделся.

— Тороплюсь я. — Степан Маркович поморщился.

— Ну, знаешь… — Ящерка фыркнул. Я ж сюда через пять кварталов пёрся — выходит, зря?

Кравец посмотрел на часы.

— Может, на ходу расскажешь? Уж очень я спешу.

— Ещё чего, не пойду я к вашей богадельне! Не хватало ещё возле вашей конторы нарисоваться! Если хочешь, давай тут разговаривать, а не хочешь — так сам ко мне приходи. Только не сегодня, сегодня моя смена — работаю.

Ящерка сунул руки в карманы и отвернулся. Степан Маркович подошёл к мальчишке.

— Говори, только короче.

Пока они беседовали, Степан Маркович и не подозревал, что в эту же самую минуту тут же, за углом, Антон Трефилов тоже разговаривает с Игорьком Кружечкой.

— Раз уж твоих оперов тут нет, а Георгий Игнатьевич и Михаил Сергеевич не совсем твои, так что я тебя не при подчинённых спрашиваю? Ты какого чёрта творишь? Я тебе чем заниматься велел — дезертиров беглых выслеживать да судьбой врагов народа интересоваться? Ответь-ка мне на этот вопрос, товарищ капитан! — Еленин сидел во главе стола и нервно теребил пальцы.

По правую руку от Еленина сидели Артём Васин и Жора Корниенко, по левую — грозный как туча Птицын. Два заранее приготовленных стула возле него пустовали.

— Не понимаю я вас, товарищ майор, — с трудом сдерживаясь, отвечал Птицын. — Вы это о чём?

— Как это о чём? — нервно продолжал Еленин. — Вчера мне доложили, что ты Корниенко за каким-то типом следить послал. Я думал, эта слежка с нашим делом связана, и вдруг выясняется, что этот деятель с нашими диверсантами ну никак не связан! Это какой-то беглый дезертир, понимаешь? Более того — это, оказывается, бывший муж твоей нынешней жены. Ты у нас что, Отелло? Эдакий ревнивец, который за женой последить решил, и всё за счёт служебного времени? У меня сейчас каждый оперативник на счету, а ты у нас свои личные проблемы решаешь!

— Не муж он моей Надежде, — сухо сказал Птицын, чувствуя, как его виски снова начинает сводить.

— А кто ж тогда? Любовник?

— Не муж он и не любовник. Этого ублюдка я подстрелил когда-то, лицо ему изуродовал — вот он теперь мне отомстить решил. Мне и моим близким.