Михаил Шторм - Алмазы Карибского моря

Быков тоже практически ни с кем не общался. Урок не прошел для Джейн даром, и она предпочитала находиться рядом с Майклом, чтобы не вызывать в нем новых приступов ревности. Время от времени Быков ловил ее просящие взгляды и едва заметно кивал либо прикрывал глаза, давая понять, что не собирается нарушать уговор.

Исповедь Джейн лишила его иллюзий, избавила от сентиментальных чувств, но не отвратила от нее. Судя по всему, она попала в сети опытного афериста еще совсем девчонкой, будучи наивной и безответственной. Теперь опрометчивость выходила ей боком, так что ее можно было только пожалеть. Чем, собственно говоря, Быков и занимался. Недавняя любовь сменилась сочувствием, что ни в коей мере не отменяло стремления помочь американке, попавшей в беду. Шовкун, понятия не имевший об этих обстоятельствах, расценил поведение Быкова по-своему, и переубедить его не представлялось возможным.

Чужие секреты хранить труднее, чем собственные, однако все же приходится…

Быков вздохнул и потрогал загноившуюся ссадину на боку, который ободрал, когда забирался в лодку после затянувшегося купания. Находясь посреди океана, нужно быть предельно осторожным. Раны, постоянно разъедаемые солью, не заживали, на коже то и дело появлялись нарывы, вызванные раздражением от морской воды. Поврежденные пальцы саднило. От нехватки витаминов и полноценного питания кружилась голова. Непрерывная качка сопровождалась постоянным, входящим в привычку подташниванием. Вынужденное соседство с неприятной публикой держало нервы в изматывающем напряжении.

Все это угнетало само по себе, не говоря о трудностях и испытаниях любого длительного плавания. К счастью, погода ни разу серьезно не испортилась, если не считать тех нескольких дней, когда слегка заштормило и четырехметровые волны раскачивали чайку, словно пробуя ее на прочность. Она оказалась устойчивой и непотопляемой, как и обещал Шовкун. Пояс из камыша не подвел, а воду, перехлестывавшую через борта, дружно вычерпывали специально прихваченными ведрами. Правда, все содержимое «Редкой птицы» успело промокнуть, отсыреть или даже испортиться. Не помогали даже непромокаемые пакеты. Сухари превратились в несъедобное соленое месиво.

Чего-чего, а соли в океане хватало!

— Клюет? — раздался голос за спиной.

Это был Майкл, решивший продемонстрировать чувство юмора, а заодно и наладить испорченные отношения.

— Нет, — ответил Быков коротко и почувствовал себя глупо.

Впрочем, промолчи он, получилось бы не умнее.

— Вон же рыбы! — азартно воскликнул Майкл, указывая на сверкающую поверхность, вспоротую полутораметровыми телами с оранжевыми гребнями. — Дорады, если не ошибаюсь. Они очень вкусные. Я ел пару раз. Мне понравилось.

Совсем рядом с носом мелькнул золотистый хвост, и рыбина, глиссируя по водным склонам, промчалась дальше.

— Не мешай, — попросил Быков.

Чтобы привлечь дорад, он стал бросать перед собой куски раскрошенного пенопласта. Он помнил, что непуганые океанские рыбы отличаются неуемным любопытством. Резвящиеся вокруг чайки рыбы не стали исключением. Стая шла параллельным курсом, возникая то справа, то слева по борту.

Увидев прямо под собой изящную синюю тень, Быков нанес удар гарпуном. Дорада вынырнула вне пределов досягаемости, вильнула хвостом и снова ушла на глубину. Ее сменила вторая, атаковавшая белые обломки. Едва завидев светло-оранжевый плавник, Быков повторил выпад.

— Есть! — азартно воскликнул Майкл. — Ух ты! Красавица!

Быков положил древко гарпуна поперек борта, поднатужился, налег всем телом и приподнял рыбу, неистово извивающуюся на острие. Ее товарки бросились врассыпную, как будто спугнутые предсмертным воплем, не слышным для человеческого уха.

— Есть! — прохрипел он, осторожно приподнимая гарпун.

Но не тут-то было. Метрах в десяти от носа возник вытянутый обтекаемый силуэт и с невероятной скоростью заскользил навстречу чайке. Из воды высунулась трехметровая бежевая туша с широкой молотообразной головой, ткнулась в добычу, сорвала ее с наконечника и плюхнулась обратно в воду, чтобы тотчас пропасть в ней.

Все, что успел Быков, это выругаться, когда на гарпун кинулась следующая рыба-молот, привлеченная запахом свежатины. У нее не было характерного акульего плавника на спине, предупреждающего о приближении хищницы. Просто сквозь поверхность прорвалась живая глянцевая торпеда, вырвала из рук Быкова гарпун и сгинула.