Алексей Биргер - Ведьмин круг

И еще одно Высик искал в этих записях. И нашел. «Ажги­бис - отпущено - на содержании». Иначе говоря, этот человек деньгами за морфий не расплачивался.

- Все правильно, - сказал Высик. - Старуха - настоящая глава банды, Ажгибис - предатель. Очень пригодилось бы, если бы меня не стало. Но я-то обо всем догадался намного раньше. Практически обо всем... кроме того, что дело вертится вокруг морфия.

- Когда же и как вы догадались? - полюбопытствовал врач.

Высик ненадолго задумался.

- Сразу после первой встречи с Марией, когда понял, что она - мозг всего дела, и Свиридов без нее - никуда, - прогово­рил он. - Во-первых, еще раз призадумался над той давней историей со Свиридовым. С каким тонким коварством была уст­роена западня, в которую он попался! Стиль интриги, не очень характерный для мужского ума... Но если предположить, что автором была жеишииа... Да, женская интрига! - подумал я. В конце концов, если женщина является истинной мозговой си­лой с одной стороны, то почему так не может быть и с другой? И в конце концов мне пришло в голову, почему я все время думаю о главаре банды «он»? Только из-за инерции языка, определив­шего слово «главарь» в мужской род! С равным успехом можно предположить и хитрую и умную женщину. Многоопытную, ус­певшую пожить хорошей жизнью...

- Такое почти невозможно...

- А почему невозможно? Тогда все сходится один к одному. Даже неуловимость главаря находит естественное объяснение. Кто подумает на бедную одинокую старушку? Старушку, вхо­жую куда угодно. Никто у нее не спросит отчета о передвиже­ниях и о том, с кем она встречается... Вот так.

- И что потом? - спросил врач.

- Потом?.. Потом, пытаясь поставить себя на место стару­хи, проникнуться, так сказать, ее психологией, я видел два ва­рианта дальнейших действий. Первый: старуха появляется че­рез день-другой, рассказывает с выпученными глазами, что ее держали невесть где и угрожали убить, чтобы она никому не поведала того, что ей известно. Наконец она, поклявшись на кресте, что никому ничего не расскажет, сумела добиться, что­бы ее отпустили. Она должна будет назвать какое-то имя. На­зовет того, кто к тому времени будет или мертв, или далеко и в безопасности: это, мол, он навестил ее и надоумил не стелить Деревянкину свежую простыню, чтобы легче было его уби­вать, а она - тяжкий грех! - послушалась его и ничего не ска­зала в милиции, потому что от страха в глазах потемнело... Расчет ясный. Что взять со старухи? Пожурят и отпустят. И будет она жить, как жила... Для этого варианта нужно заранее приготовить труп, пожертвовав кем-то из своих - или не из своих, - если старуха решит, что труп убедительней, чем не­кто, ушедший в бега.

Высик помолчал, потом продолжил:

- Второй вариант - более надежный. Исчезнуть и осесть под другим именем где-нибудь в другом месте. Можно совсем близ­ко, даже в Москве. Старушки все одинаковы. Хоть тысячу все­союзных розысков объявляй, а не сыщешь... Я бы на ее месте выбрал, конечно, второй вариант. Но, зная дерзость старухи, я процентов на восемьдесят был уверен, что она рискнет разыг­рывать первый.

Он опять помолчал. Врач слушал его, не перебивая.

- И еще. Старуха обязательно постаралась бы нанести в бли­жайшее время ответный удар, хотя бы для того, чтобы последнее слово осталось за ней. Таким, как она, невыносимы пораже­ния. Где, по каким людям, в каком месте этот удар будет нане­сен? - прикидывал я. Это зависело от того, какое желание в старухе возьмет верх: жажда личной мести, пусть даже во вред делу, или стремление сработать на пользу делу, устранив поме­хи в виде противостоящих ей опасных врагов. В одном случае эти устремления могли совпасть: устранив Плюнькину, она и жажду мести удовлетворит, и на пользу дела сработает. Но ведь был еще один человек, который находится в перекрестье двой­ного прицела старухи. И человек этот - я, Высик.

Врач внимательно посмотрел на него, по опять не проронил ни слова.

- Я гадал, рискнет ли она покуситься на меня? - продолжал Высик. - Имеет ли смысл выманивать старуху на себя как на живца? И еще одно. Акулова, конечно, ляпнула наобум, что у ее врагов даже в органах райцентра могут быть глаза и уши. Ей надо было как-то оправдаться за недонесение о трех убийцах, живших у нее на постое. И все-таки... Если Акулова вдруг пра­ва? Тогда стало бы ясно, например, почему всякий раз след­ствие оканчивалось ничем... - Он глубоко вздохнул. - Букваль­но через два часа, когда погиб Берестов, когда я перелистал еще раз дело Уклюжного и сопоставил еще кой-какие факты, я уве­рился: Акулова, сама того не ведая, попала в точку. И имя предателя - Ажгибис. К тому моменту я и характер старухи пред­ставлял себе достаточно, чтобы понять: в своей «бухгалтерской книге» она, со своей страстью к порядку, обязательно отмс­тила Ажгибиса, и не один pаз. Мне и книгу эту не надо было видеть, чтобы достаточно четко знать, что я в ней найду.