Владимир Евдокимов - Забытый берег

В большой рамке был помещён текст и шестизначные номера по разрядам: золото, серебро и драгоценные вещи, меха и меховые вещи, платья и красный товар, галантерейные вещи. Кольца, браслеты, подсвечники, портсигары. Получалось, что Тадер не унялся и в 1918 году тоже интересовался золотом. Он вполне мог съездить в Казань и подкупить кое-что. Если так, то не с пустыми карманами он покинул волжские берега.

— Подожди, — углядел Виктор, — вот ещё! — И он прочёл: — «Казанский городской ломбард назначает 20-го марта сего года в 10 часов утра аукцион просроченных залогов. Будут продаваться золотые, серебряные вещи и носильное платье, заложенное и перезаложенное в марте и апреле мес. 1917 г., а также и отсроченные по сентябрь и октябрь мес. того же года».

— Читай лучше объявления, — сказал я.

Виктор вгляделся и медленно прочёл:

— «Врач Алексей Васильевич Решетников сим объявляет о считании недействительным временного удостоверения о выдержании экзаменов на звание лекаря, выданного председателем испытательной медицинской комиссии при Казанском университете 7 апреля 1916 года за № 306, утерянного неизвестно где. Так…»

После этих слов пришлось прятать газету и встречать смотрителя Лукоянова. От него пахло водкой. Он был небрит.

Отхлёбывая чай из кружки, Лукоянов жаловался:

— На Покровских островах компания — человек двадцать! Бабы, мужики, дети — пять лодок! На всех поймали семь лещей, да и тех ребятишки съели. Ругаются — не клюёт у них! Пьяные уже. Ракеты пускают, видели? Отобрал я у них ракетницу и ракеты заодно. Где ваш, кстати, третий?

— За ягодами пошёл.

Утолив жажду, Лукоянов закурил, поинтересовался нашими планами. А какие наши планы? Спокойно собраться, просушить палатку, в обед уйти в Гремячево, оттуда в Казань и домой. Время ещё есть.

— Мужики, оставьте мне лопату, — попросил Лукоянов.

— А зачем?

— Может, я клад найду?

Я вздрогнул и спросил:

— Откуда здесь клад?

— Есть, есть! — сказал Лукоянов, кивая. — Здесь до затопления внизу деревни были, Ширван и Ползуново. Они срослись давно. Ещё Чекуры. Тут обозы останавливались, которые по Волге рыбу везли в Москву. При царях ещё. Осетров, стерлядку. Из Рыбной Слободы, слыхали?

Я глядел на костёр и вдруг почувствовал за ушами острый ползущий треск: как будто громадное стекло витрины опрокинулось на кафельный пол, раскатилось по сторонам, и по осколкам на железных ногах топтались манекены. Осколки будто впивались в спину, а дыхание остановилось. Или это называется спазм?

Лукоянов говорил с удовольствием: конечно, рыбаки на Покровских островах ему поднесли, и отказаться было нельзя, иначе не то что ракетницу не отдали бы, а ещё накостыляли бы сгоряча…

— Богатые деревни были. Постоялые дворы, склады, магазины. Деньги водились. И, по слухам, на горах клады есть.

— И что, — спросил Виктор, — копают?

— При царе копали. До войны тоже. Всё изрыли.

— Что-нибудь нашли?

— Кто нашёл, разве скажет? Сейчас и копать некому. Ширван и Ползуново переселили, Чекуры сами в Гремячево переехали. Сейчас сюда гулять приезжают да рыбу ловить.

— Работа у тебя, — посочувствовал Виктор, — с ума сойти!

— Зимой-то хорошо, — подобрел Лукоянов и налил себе вторую кружку чаю, — от задвижек снег убрал, и хватит. Зимой тут никого, зайцы только. Сейчас колгота!

Лукоянов широко улыбнулся, полез в карман куртки за папиросой. От него стойко пахло водкой. Закурить ему Виктор не дал — уговорил съесть лещика. Лукоянов ел не торопясь, толстыми пальцами вытаскивая из тушки крохотные спинные косточки, укладывал их на хворостинку.

Поставили в котелке ещё воды, но тут Лукоянов встрепенулся, вымыл в Волге руки и уплыл. С поднятой в прощальном приветствии рукой он по акватории газопроводов помчался на Гремячево.

Делать стало нечего. На жаре вещи быстро сохли, тень от гор наползала на острова. По Волге со стороны Покровского прошли караваном три моторных баркаса с сеном. Они напоминали дирижабли: лодки-гондолы, а огромные горы сена — как заполненная газом оболочка. Баркасы направлялись в Отары. Читать газету не хотелось.

— Ну, я ничего не понимаю! — вдруг возмутился Виктор. — Ну как же так! Народ снуёт туда-сюда, местность, как парк культуры! Пусть Лукоянов приврал, но копали! Здесь, на горах, в оврагах! А мы на глазах у всех, да на бывшем лугу — и получилось!

— Что у нас получилось?

— А-а-а!

Виктор скомкал газету, бросил её на песок и убежал к Волге.