Владимир Евдокимов - Забытый берег

Как будто ждали явления Бабкина — оказались все в сборе, у палаток. Даже Павел выбрался на свет и сидел на любимом бревне. Бабкин со всеми уважительно поздоровался, Лиде поцеловал руку, намочив её бородой, приговаривал:

— Здорово! Красота, понимаешь, в чём дело! — И тут же продолжил: — Пока не забыл, дайте мне лодку, понимаешь, там, у ручья, вещи мои остались, утащит кто-нибудь… В общем, где она, мужики, а?

В котелке грелась вода для ухи, пригревало солнце, мимо острова вверх шёл сухогруз «Окский», где-то на ухвостье кричали чайки. Что делал «Окский» на Волге? Какой у него номер? А я и не обратил внимания, потому что думал о том, когда и как гости начнут разгул.

Переправившись с вещами, Бабкин потребовал экскурсии по острову, и Виктор его повёл. Тогда я тихо забрался в ивовые кусты на волжском берегу и лёг. Я ничего не мог с собой поделать — я сам себя так настроил, в этом Бабкин был не виноват, мне нужно было полежать.

И я тихо залёг в ивовых кустах на волжском берегу, лежал на животе, правым боком к Волге, подложив руки под голову, и смотрел на реку. Так я и задремал, хотя и неудобно получалось: у нас гости, уха, а хозяин спит в кустах. Очнулся я бодрый и удивлённый — с какой стати лежу?

Уха стояла в котелке возле костра. Куски рыбы, чтобы не разварились, кто-то умный догадался выложить в миску и прикрыть марлей от солнца и мух. Сбор был полный, кроме Харламова. Он искал меня. И Лида стояла возле палатки в синем платье — нарядилась к ухе.

— Какие у тебя, понимаешь, Лида, интересные оборочки! — удивился Бабкин и стал пристально разглядывать платье Лиды.

— Я сама делала! — похвасталась Лида и выпятила грудь.

Бабкин подошёл, пальцами стал ощупывать оборки.

— Чувствуется рука мастерицы, понимаешь.

— Но-но! Ты разглядывай, а рукам-то воли не давай! — вдруг возмутилась Лида. — Нахал!

— Ну что вы, Лидия Владимировна, в общем, я же с самыми приятными чувствами, конечно! — проворковал Бабкин.

Лида отстранилась, хлопнула его по руке. Улыбаясь, Бабкин вздохнул. Харламов уже спешил со стороны ухвостья, мускулистый, волосатый.

— Бабкин! Руки вверх!

Бабкин повернулся, помедлив, приподнял руки, спросил:

— А что тебе, в общем? В чём проблема?

С ходу прогнувшись, Харламов обхватил Бабкина за ноги, без труда взвалил на плечо и понёс к Волге. Но не к берегу, а к приверху. Это была отличная мысль: высота обрыва там метра два, а на берег из воды выходить — так надо плыть к Волге или проливу.

— Не дури! — возмущался Бабкин. — Харламов, не дури, понимаешь! Куда ты меня несёшь? В чём дело?

— И вот уж жребий брошен, — кричал Харламов, — и на душе легко! На дно к царю морскому идёт наш гость Садко!

На краю обрыва он остановился и бросил Бабкина вниз. Через мгновение оттуда взметнулись редкие, искрящиеся на солнце брызги.

Лида хохотала!

— Ты что смеёшься? — спросил, подходя, Харламов.

Смеялась она открыто, заразительно, и мы с Виктором смеялись в ответ, и суровый Павел просиял лицом.

— Валера! — сказала Лида. — Ты настоящий кавалер! Я тоже хочу с обрыва, как Бабкин! С тобой вместе!

— Дуся, прелесть моя, платье намокнет.

— Высохнет! — Она, подходя к Харламову, сбросила с ног шлёпанцы.

Харламов вздохнул, шагнул навстречу, подхватил её на руки и широко зашагал к приверху. Лида радостно махала нам рукой. Харламов дошёл до обрыва и, как подрубленный дуб, упал вниз. Вновь засияли водяные брызги.

— Были когда-то и мы рысаками, — вздохнул Павел.

Из кустов, раздеваясь на ходу, вышел мокрый Бабкин. С носа у него текло.

— Где, в общем, эта парочка? Орёл и гагарочка?

— Поплыли за тобой. Как водичка?

— Мёд.

Какой же получался чудесный, бестолковый день! Если завтра наши горластые гости ещё будут на острове — уеду в Гремячево, решил я. Лещей, кстати, надо бы после обеда откопать и развесить. Да, уеду в Гремячево.

Они пришли к костру и разделились: облепленная мокрым платьем Лида пошла переодеваться, а Харламов начал хороший разговор.

— Сколько времени? — кричал он, — сколько времени?

— Десять, — ответил Павел.

— Нам осталось всего четыре часа!

— Будем, понимаешь, в чём дело, веселиться, — предложил Бабкин. — Начнём с ухи?

Наконец-то они приняли верное решение!

Павел размягчился, Виктор, благодушно улыбаясь, расставил миски, а я разлил в них уху. Она упрела на солнце и оказалась невозможно вкусной. Расселись вокруг, подошла Лида в пёстром халатике — довольная и голодная.

— Стой! — напомнил Виктор. — Харламов, а где твой привет товарищу?