Кен Фоллетт: Избранные произведения. III том

Оказавшись на улице, она с трудом сдерживала радость. Какой прорыв! А ведь семестр даже еще не начался! Она сгорала от желания с кем-то поделиться всем услышанным. Но сразу вспомнила — Майка нет: он на пару дней улетел по делам в Лондон. Кому еще можно обо всем рассказать?

Ди зашла в кафе и чисто импульсивно купила почтовую открытку. Потом с бокалом вина села за столик, чтобы написать текст. На лицевой стороне открытки было изображено само кафе и вид улицы, на которой оно располагалось.

Потягивая свое vin ordinaire , она раздумывала, кому бы отправить весточку. Нужно же сообщить новости о результатах экзаменов и членам семьи. Мама, конечно, обрадуется в своей обычной сдержанной манере, потому что втайне всегда мечтала, чтобы дочь стала членом вымирающего светского общества, танцевала на балах и училась гарцевать, демонстрируя выездку лошади. Но она не в силах по-настоящему оценить блестяще пройденного испытания экзаменами. А кто же сможет?

Потом до нее дошло, кто больше остальных будет искренне рад за нее.

И написала:

«Дорогой дядя Чарльз!

Хочешь верь, хочешь — нет, но я получила отличные оценки на экзаменах!!! Но что еще более невероятно, мне удалось напасть на след пропавшего Модильяни!!!

С любовью, Д.»

Купила марку, наклеила на открытку и опустила ее в почтовый ящик на обратном пути в опустевшую на время квартиру Майка.

Жизнь лишилась остатков былого блеска, размышлял Чарльз Лампет, расслабленно сидя в кресле столовой, изготовленном в стиле королевы Анны. К примеру, вот это место, дом его друга, видело когда-то приемы и балы, какие можно в наши дни увидеть только в высокобюджетных исторических кинофильмах. По меньшей мере два премьер-министра ужинали в этой самой комнате с длинным дубовым столом, где стены в тон ему отделаны такими же деревянными панелями. Но и комната, и особняк, как и их владелец лорд Кардуэлл, принадлежали к исчезавшему миру.

Лампет выбрал сигару из коробки, протянутой ему дворецким, и позволил слуге дать ему огня, чтобы раскурить ее. Глоток замечательного выдержанного бренди дополнил ощущение довольства. Еда была великолепна, жены двух мужчин по старой традиции сразу же удалились из-за стола, и теперь ничто не помешает их беседе. Дворецкий поднес зажигалку к сигаре Кардуэлла и выскользнул из комнаты. Мужчины некоторое время с удовлетворенным видом пускали струйки дыма. Они дружили так давно, что затянувшееся молчание никак не могло служить для них источником какой-либо неловкости. Затем Кардуэлл нарушил тишину.

— Как дела на художественном рынке? — поинтересовался он.

Лампет с самоуверенной улыбкой ответил:

— Бум продолжается, как происходит уже много лет.

— Никогда не понимал экономических механизмов этого, — заметил Кардуэлл. — Почему твой бизнес настолько процветает?

— Как ты сам понимаешь, здесь все довольно-таки сложно, — сказал Лампет. — Мне представляется, что начало положили американцы, внезапно осознавшие достоинства произведений искусства незадолго до Второй мировой войны. А затем сработала старая схема «спрос рождает предложение», и цены на работы мастеров прошлого взлетели до небес. Но уже скоро мастеров прошлого стало не хватать, и эти люди обратились к нынешнему столетию.

— Где ты и нашел свою нишу, — перебил его Кардуэлл.

Лампет кивнул, но скорее в знак оценки высокого качества поданного бренди.

— Когда после окончания войны я открыл свой первый салон, приходилось прилагать невероятные усилия, чтобы продать вещь, написанную после 1900 года. Но мы проявили упорство. Поначалу заинтересовались лишь некоторые, цены постепенно росли, а затем хлынул поток покупателей. Именно тогда импрессионисты стали пользоваться неслыханной популярностью.

— И очень многие хорошо нагрели на их приобретении руки, — прокомментировал Кардуэлл.

— Не столь уж многие, как тебе представляется, — возразил Лампет. Он чуть ослабил узел галстука-бабочки под двойным подбородком. — Это подобно покупке акций или ставкам на бегах. Поставь на фаворита, и обнаружишь, что все остальные поступили так же, а потому призовые не столь уж высоки. Если хочешь приобрести акции из числа «голубых фишек», приходится дорого платить за них, и потому твой выигрыш при последующей продаже окажется минимален.

Он сделал паузу.

— Это же относится к произведениям живописи. Купи Веласкеса, и тебе наверняка удастся заработать на нем. Но придется вложить так много, что нужно будет выжидать несколько лет, чтобы доход составил пятьдесят процентов. Единственные люди, кто действительно сделал себе состояние, это те, кто просто покупал картины, которые им нравились, и лишь позже открыли, что обладали хорошим вкусом, когда стоимость их коллекций резко взлетела к звездам подобно ракете. То есть такие люди, как ты сам.