Диана Дэвидсон - Злачные преступления

— Тогда вы сможете готовить еду на каждое собрание! — радостно сообщил он так, словно эта идея стала для него настоящим открытием.

«Надо воспринимать это как комплимент», — подумала я про себя и отправилась на кухню за «Пирогом прощения и примирения».

На обратном пути я столкнулась с падре Олсеном, который, увидев меня, впал в глубокую задумчивость. Возможно, он пытался оценить, насколько я компетентна в кулинарии.

— Вы некоторое время работали воскресным учителем в школе, — пробормотал он так, словно мы с ним вдруг оказались на собеседовании.

Я кивнула, на весу отрезая от пирога несколько больших кусков.

— Мы считаем, что на данный момент обучение семинаристов окончено. Оно возобновится, лишь когда они начнут свое служение. Каково ваше научное звание, Голди?

— Я вышлю вам резюме.

— Скажите мне, — безмятежно продолжил падре Олсен, — что такое по-вашему вера?

— Это что, тест? — я постаралась успокоиться. В конце концов, Брэд Маренски выбрал меня в качестве исповедника. И если эти священники мне сегодня заплатят, я с удовольствием приму у них следующие заказы.

— Ну, — сказала я, широко улыбаясь под внимательными взглядами присутствующих, — я верю в то, что если поставить в печь шоколадный пирог, то он поднимется.

В ответ послышалось несколько смешков. Ободренная такой реакцией, я поставила поднос на стол и положила руку на бедро.

— Еще я верю, что моя работа (даже если я обслуживаю клериканскую вечеринку) будет оплачена.

Охранники у дверей грубо расхохотались.

— Вера это… — перед моим мысленным взором возник образ Шульца, — вера подобна любви. После того, как человек сталкивается с ней, он меняется. У веры множество проявлений. Но каждое из них дает нам ощущение уверенности и доверия.

Закончив, я оглядела священников, надеясь увидеть на лицах проблески эрудиции. Обучение в университете не прошло для меня даром. Я взяла поднос со стола.

— А, Лонерган! — внезапно воскликнул один из священников.

Падре Олсен посмотрел на меня так, словно испытал внезапный оргазм.

— Вы перефразировали христианского теолога! — вскрикнул он. — Ох, Голди, мы будем счастливы, если вы станете членом нашего комитета. Я и не знал, что вы так… образованны.

Я снисходительно улыбнулась.

— Вы даже не представляете, каких навыков жизнь порой требует от ресторатора.

Как только все блюда были поданы, я со всех ног помчалась домой — нужно было успеть подготовиться к следующему мероприятию. Отец Олсен пребывал на седьмом небе — мои познания в теологии получили у приглашенных священников самую высокую оценку, и это открывало для Олсена новые возможности. Я пообещала падре, что если он сможет наладить для меня контакты с верхами духовенства, тарифные ставки будут снижены. Священник развел руками и пробормотал в ответ что-то насчет офиса епархии и скорого обогащения.

— Замечательно, — ответила я, осознавая, что это простое слово на самом деле является заключением контракта. Все-таки образование — это прекрасно, практично и очень насущно.

В почтовом ящике я нашла записку от Арча, которая гласила:

Мама, желаю тебе прекрасного Хэллоуина. Будь осторожна! Я тоже постараюсь. Забыл сказать, тест по социологии я сдал на оценку «B».

Только я вошла в дом, как раздался телефонный звонок — это была Одри Куперсмит. Подруга поинтересовалась, не буду ли я против, если Хизер поедет в «Таттеред кавер» вместе с нами. Она собиралась ехать с другом, но у него изменились планы.

— Конечно, — ответила я, на что Одри пояснила, что они с Хизер подъедут в течение пятнадцати минут.

Внезапно я вспомнила о компьютерных дисках. Церковная суматоха совершенно выбила у меня все мысли из головы. Из кармана передника я достала диски, на каждом из которых была подписана фамилия Эндрюс. Нужно было позвонить Шульцу и… Черт побери! Я попыталась открыть диски на кухонном компьютере, но у меня ничего не вышло. Я достала тарелки с закуской для вечерних чтений и набрала Тома. В трубке шли только длинные гудки. Пришлось оставить сообщение на автоответчике. Я рассказала о том, что человек, пожелавший остаться неизвестным, передал мне диски Кита Эндрюса и, пояснив, что сегодня вечером мне предстоит работать на чтениях в «Таттеред кавер», предложила Тому приехать после мероприятия ко мне и вместе отметить Хэллоуин.

В дверь позвонили — Одри и Хизер приехали. Первой в дом как обычно вошла Одри, за ней, скептически оглядываясь, плелась дочь. На щеках подруги пламенел холеричный румянец. Известие о том, что бывший муж укатил в поездку с новой женой, привело Одри в настоящую ярость.