Олег Красильников - Злачные места города Саратова

В моей душе лежит сокровище,

И ключ поручен только мне!

Ты право, пьяное чудовище!

Я знаю: истина в вине.

Александр Блок,

«Незнакомка»

Все началось в конце далеких восьмидесятых годов прошлого века, в пору моей студенческой юности. Рюмочные и закусочные в Саратове в ту пору были на каждом углу, особенно много на рабочих окраинах, в Ленинском и Заводском районах.

Помню, дед мой Александр Михайлович работал тогда сторожем на стадионе «Волга», что от авиационного завода (ранее – завода комбайнов). Отсюда и пошло название микрорайона – Комбайн. В то время заводы строили не только стадионы, но и целые жилые кварталы. Так и повелось, предприятия давали имена местным поселениям. Горожане, проживавшие рядом с подшипниковым заводом, говорили «мы с Шарика», а те, кто жил недалеко от нефтеперерабатывающего комбината, были с «Крекинга». Но сохранились и старые исторические названия Елшанка, Улеши, Увек.

Дед мой был на все руки мастер: и столяр, и плотник, и сапожник. До войны он работал шофером на заводе комбайнов. А когда разразилась Великая Отечественная, получил бронь от завода. Но война все равно догнала его. Деда Сашу как и многих других водителей в конце 1941 года перебросили под Ленинград, который с сентября находился во вражеской блокаде. В городе свирепствовал голод, и дед носился на своей полуторке по льду Ладожского озера, объезжая полыньи от разорвавшихся бомб, а иногда и под бомбежкой, доставляя по «дороге жизни» драгоценное продовольствие в город на Неве.

После войны дед вернулся на родной завод, работал плотником, а когда вышел на пенсию подрабатывал сторожем на стадионе «Волга» и за божескую плату ремонтировал всем желающим обувь на дому. Сапожник он был знатный, но и выпивал изрядно. Вот когда я понял смысл знаменитой поговорки: «Пьет как сапожник».

В семидесятые годы в районе проходных авиационного завода и соседнего кинотеатра «Темп» существовало несколько рюмочных и пивных. Самыми известными из них были «Синенький» и «Матрасник». Последний представлял собой огромный деревянный балаган со столами и лавками. Он находился прямо у проходных и рабочий люд, отстояв трудовую смену, неизменно сворачивал налево, залить вином горечь жизни.

В «Матраснике» было все: водка, пиво и вино. Вино самое что ни на есть паршивое – в основном портвейн «три семерки» и крепленый яблочный «шафран», от которых на утро раскалывалась голова. Как говорится: не теряйте время даром – похмеляйтесь «Солнцедаром». Народ нещадно курил дешевые «Беломорканал» и «Приму». Смрад от папирос стоял столбом. Казалось, брось бычок и он не упадет, а повиснет в дыму. Нехитрой была и закуска: соленые огурцы, бутерброды с селедкой, вобла, иногда раки. Застолье продолжалось до ночи. Часто случались пьяные драки по извечному русскому поводу: «Ты меня уважаешь?». Синяки, разбитые носы и свернутые челюсти были в порядке вещей.

Но всегда начеку стояли недремлющие жены. Как только мужик долго задерживался с работы, они дружной толпой обходили окрестные злачные места и собирали пьяный «урожай». Кто тащил своего муженька под руки, а кто гнал его пинками, сопровождая громкой бранью. Но на этом дело не заканчивалось, скандалы продолжались и дома. Иногда мужик начинал качать права и прикладывал руку не только к бутылке, но и к своей женушке. Все это наблюдали дети, зачастую прячась под столом или под кроватью. Бывало, протрезвев, муж потом долго каялся и просил прощения. А на утро с болью в сердце и в голове снова надо было идти на работу.

Уже никто не помнит, когда в «Матрасник» зашел человек с козой. Звали его Семен. Возраста он был неопределенного, скорее всего – пенсионер. Худой как трость с узкой седой бородой, под стать своей козе или козлу. В половом вопросе местные алкаши не разбирались. Звал он животное Машкой. Значит коза – подумали завсегдатаи заведения. Посетитель был одет в затрапезный видавший виды плащ и разношенные черные ботинки.

Мужик выпил стакан водки, занюхал рукавом балахона, и хотел было уже уходить, как коза жалобно заблеяла.

– Что Машка, тоже хочешь? – Семен ласково погладил животное.

Затем он взял еще стакан водки, вылил его в глубокую тарелку и поставил перед козой. Завсегдатаи притихли: «Неужели выпьет?». Машка, как ни в чем не бывало, стала лакать содержимое мелкими глотками и выглядела вполне довольной. Мужик тем временем выпил еще водки, и захмелел, стал что-то напевать себе под нос. Коза тихонько подблеевала, вызывая всеобщий восторг местных алкашей.