Диана Дэвидсон - Злачные преступления

— Они спорили по другому поводу. Ссора случилась на прошлой неделе перед редакцией «Маунтен джорнал». Арч находился в «рейнджровере», он не слышал всего разговора, но сказал, что это касалось школы. Похоже, Джулиан был недоволен тем, что Кит написал нечто оскорбительное о школе Элк-Парк. Его задевало то, что это происходило, когда все ученики собрались поступать в колледжи. Все, что я смог выяснить — Кит собирался кого-то разоблачить. Прежде чем решить вопрос о публикации, статью должны были прочитать и одобрить.

— Разоблачить в чем?

— В чем-то, что касалось школы Элк-Парк, как я понимаю, — Том показал на багажник. — Возможно, он хотел рассказать о результатах тестов. О том, как используются краткие содержания. О профессоре, который считал себя похожим на Ромео. О взятках.

Прежде чем я успела спросить Шульца о чем-либо, он протянул мне листок. На нем было что-то вроде чертежа, снабженного по контуру надписями. На листке было написано:

Мистер Маренски, я буду счастлив заплатить вам законные двести долларов, если вы договоритесь с директором о моем поступлении в Колумбийский университет. Или, может быть, мне стоит позвонить в налоговую службу?

Слова «налоговая служба» для большего эффекта были подчеркнуты.

— Я его не возьму.

Шульц пожал плечами.

— Кит выполнял для Стэна Маренски какие-то садовые работы. Стэн выписал Эндрюсу чек на шестьсот долларов за работу, которая стоила четыреста, с условием, что двести долларов Кит вернет наличными. Естественно, в налоговую службу Стэн заявил о расходах в шестьсот долларов. Всего лишь мелкое мошенничество, ничего необычного, так что Стэн быстро в нем сознался.

— Для Святоши Эндрюса это было чересчур. Настоящее падение во тьму. Может, этот случай и есть наглядная демонстрация того, почему Кит никому не нравился. Я имею в виду разоблачения. Или шантаж всесильных родителей.

Шульц схватился за крышку багажника так, что она скрипнула.

— Маренски посчитал этот шантаж шуткой. Он давным-давно отучился в Колумбийском университете и, конечно, не имел там никакого влияния. Так он заявил. Еще он сказал, что уже не надеется вернуть себе те двести долларов. Я спросил директора о Стэне Маренски, но он ответил, что Стэн похож на… Как это… Сейчас посмотрю в записях…

Я тронула Шульца за плечо.

— Не надо.

Вид вещей Кита в багажнике вызывал у меня дрожь.

— Я больше не могу смотреть на эти вещи. Пойдем лучше к твоим креветкам.

— Ты заметила!

— Еще бы! Ты же имеешь дело с ресторатором. От меня невозможно скрыть ни одно блюдо.

— Просто, если ты узнаешь, что между Джулианом и Китом действительно существовала вражда, скажи мне об этом. Пока я сам не начал допрашивать Джулиана. Как ты думаешь, он способен разбить чье-то стекло?

— Да, они враждовали, но не думаю, что стекло — дело рук Джулиана.

— Может, тебе известно, кто из преподавательского состава подходит под образ Ромео?

— Нет, я не знаю! — ответила я с дрожью в голосе. — Господи, да я вообще не понимаю, что происходит в этой школе! Мне бы очень хотелось это выяснить.

— Ты ведь организуешь обеды. И слышишь разговоры учителей. Сообщай мне обо всем, что покажется тебе странным или неуместным.

— Знаешь что, убийство действительно произошло на обеде, который организовывала я! Но камень в окно кинули тоже мне, и сыну угрожают моему! Если уж быть откровенной, Том, то мальчик, которого убили, был очень похож на Арча. Ты думаешь, мне нравится, что он ежедневно посещает школу, по которой разгуливает убийца? У меня есть веские причины разобраться в том, что происходит. Поверь мне, я буду рассказывать тебе обо всем, что знаю.

Шульц смотрел на меня из-под насупленных бровей.

— Не стоит так петушиться, мисс Голди.

— О боже, ты можешь дать мне передохнуть? Или ты считаешь меня преступницей?

Шульц широкими шагами направился к дому.

— Тебя? Свет моей жизни? Бесстрашного бойца? Да никогда в жизни!

— Ты просто ужасен, — я семенила следом за Томом и пыталась понять, как я себя чувствую в роли света чьей-то жизни.

Шульц усадил меня за стол вишневого дерева и принялся менять посуду. Сегодня он превзошел сам себя. Первыми шли кукурузные тарталетки с сочными креветками, зеленым перцем чили и сырным соусом. Вторым блюдом стала жареная темная фасоль с беконом. Все это изобилие оттенялось мексиканским кукурузным пудингом и ароматным ирландским содовым хлебом. Корзинка свежих овощей и горшочек с папайей, стоявшие между двух свечей, дополняли картину. Мне нравилось абсолютно все. Я попыталась вспомнить последний раз, когда обед был организован для меня, а не мной, — и не смогла.