Наталья Александрова - Сокровище Великих Моголов [litres]

В кладовой царила загадочная полутьма – в ней был включен единственный слабый потолочный светильник, так называемый дежурный свет. Впрочем, после полной темноты подземелья и этот свет показался нам необычайно ярким.

Вдруг я вздрогнула, почувствовав, что из полутьмы на меня кто-то смотрит…

Я повернулась и увидела удлиненное лицо с тяжелым подбородком, темные глаза под густыми бровями, расшитый золотом мундир, атласную орденскую ленту…

И невольно засмеялась: на меня смотрел портрет вельможи позапрошлого века…

– Вот и я тоже сперва не понял, что это картина! – проговорил рядом со мной Сарычев. – Заговорил с ним – представляешь? Разреши представить тебе – граф Шереметев!

Я все еще пристально разглядывала портрет.

– А ведь Филимонов прав – он действительно очень на тебя похож! – сказала я наконец. – То есть, конечно, это ты на него похож… этот граф случайно тебе не родственник?

– Ну, вообще-то бабушка мне что-то такое рассказывала, – смущенно признался Арсений. – Вроде бы ее прадед был внебрачным сыном графа Шереметева. Или прапрадед… кстати, она говорила, что тот фамильный медальон достался ему как раз от графа. Но я ее слова всерьез не принимал, думал, она от старости выжила из ума.

– Может быть, она говорила правду. Может быть, нужно было тебе ее внимательно слушать?

– Ну в любом случае это нам сейчас не поможет. Честно говоря, я устал, и здесь мы можем немного отдохнуть…

На наше счастье, среди составленной в кладовку мебели было несколько диванчиков разных фасонов – как их там называли – то ли кушетка, то ли козетка, то ли вообще канапе… я примостилась на одном таком диванчике, обитом синим бархатом, Сарычев – на другом, малиновом.

Отчистить одежду не было никакой возможности, я просто вытерла руки и лицо салфеткой, затем достала бутылку воды и пакет пирожков.

Пирожки были черствые, но Сарычев все съел, я же только выпила воды и затихла на своем диване.

Несмотря на усталость, уснуть мне не удалось – давало себя знать возбуждение от сегодняшних приключений, кроме того, из диванчика тут и там выпирали пружины, которые при любом движении вонзались в разные части тела.

Я села, потирая бок.

Рядом в таком же положении сидел Сарычев. Он листал какую-то тетрадку.

Заметив, что я поднялась, он проговорил:

– Вот и я не смог заснуть. Вроде спать хочу – умираю, а как закрою глаза, так меня словно что-то подбрасывает…

– Это пружины в диване. Им же лет двести.

– Ты думаешь? Возможно… в общем, решил я лучше почитать дневник графа. Ну, тот, который нам достался от Филимонова.

Мне тоже стало интересно, и я подсела к нему.

– Вот здесь как раз то место, про которое говорил Филимонов…

Сарычев с выражением, как старательный второклассник, прочитал:

«От того важного знака надобно отсчитать спервоначала семь к Борею, затем три к Зефиру и под конец восемнадесять к Ноту, там по звуку поймешь, что нашел что надобно…»

– О каком знаке он говорит?

– Филимонов над этим столько времени бился – и все впустую, неужели ты думаешь вот так, с наскока разгадать эту загадку?

– Нет, конечно… – Сарычев тяжело вздохнул. – Знать бы, что это за «важный знак»?

Он встряхнул головой, отгоняя сон, и полез во внутренний карман, достал оттуда бархатную коробочку, которую недавно получил от Пташкина.

Что ж, мне тоже было интересно взглянуть на его фамильный медальон.

Сарычев открыл коробочку.

В ней, на темно-красном бархате лежал круглый медальон тусклого старинного золота. В центре медальон был украшен небольшим рубином, похожим на каплю запекшейся крови, от которого расходились, как лепестки цветка, изогнутые линии, заканчивающиеся на конце спиральными завитками.

– Красиво! – проговорила я искренне.

– Бабушка говорила, что этот медальон очень важен. Что это – не просто дорогая безделушка, а важная семейная реликвия, с которой связана какая-то тайна.

– Важный знак! – напомнила я ему загадочную фразу из графского дневника.

– А ведь я где-то видел точно такой рисунок… – проговорил Сарычев, потирая переносицу.

– Ну, этот-то медальон ты видел много раз.

– Нет, я видел это где-то еще… и кажется, именно здесь, во дворце. Когда попал сюда первый раз.

Он снова потер переносицу и добавил:

– Это было позднее… когда я уже выбрался из кладовой и смешался с экскурсантами, с посетителями музея…

Он вскочил и заметался по комнате, как дикий зверь по клетке. Затем остановился передо мной и проговорил взволнованным, не терпящим возражений голосом: