Вячеслав Денисов - Я никого не хотел убивать

— Не отвлекайте её, — как можно спокойнее сказал я. — Ваша сердобольная соседка всё равно половину шкафа переворошила…

Произнося эти слова, я заметил, что Инна Алексеевна пристально смотрела на нижнюю часть моей осенней куртки. Я машинально проследил за её взглядом. Из правого бокового кармана предательски свисала золотая цепочка.

— Моя жена попросила зайти в ювелирную мастерскую и укоротить на несколько звеньев, а я её чуть не потерял, — экспромтом выдал я. — Показывал Татьяне Зиновьевне, она подсказала хорошего мастера.

— Интересно, откуда Танечка может знать хорошего ювелира? У неё никогда не было драгоценностей… — подметила Безымянная.

Лёгким движением руки я убрал цепочку вглубь кармана, который застегнул на молнию. Затем натянуто улыбнулся и рассудительно произнёс:

— Золотых украшений у неё, может, и не было, но ведь это не значит, что она не могла быть знакома с ювелирным мастером.

Инна Алексеевна вновь покосилась на мой накладной карман. Вряд ли она могла подумать, будто я что-то взял из комнаты Ивана Никаноровича, но, тем не менее, была весьма озадачена. Заметив, что она собирается вновь окликнуть Лихачёву, я поспешно её опередил.

— Татьяна Зиновьевна! — повышенным тоном произнёс я. — У вас ещё будет предостаточно времени и уйма возможностей выбрать покойному подходящую одежду для похорон. Да и мне уже пора уходить…

По вполне естественной причине не услышав ответ, я сразу обратился к Инне Алексеевне.

— Делать ей больше нечего, как умершему соседу штаны и грязную рубаху стирать! — наигранно возмутился я.

— Если понадобится, то я ей помогу, — заверила Безымянная. — Возможно, она в чём-то права. Каким бы Иван Никанорыч паршивцем ни был, а всё ж человек…

Я отлично понимал, что долго стоять в прихожей неблагоразумно с моей стороны. Либо вместе с Инной Алексеевной я должен пройти на кухню, либо бесцеремонно напроситься к ней в гости. В любом случае, я ещё не был морально настроен на второе убийство.

— Обижают нас мужчины, а нам всё равно вас, непутёвых, жалко. Постоянно прощаем все обиды и унижения, — не подозревая о моих коварных замыслах, сказала Безымянная.

Она опять посмотрела на накладной карман моей куртки. Мне показалось, что Инна Алексеевна непроизвольно начала меня в чём-то подозревать. Конечно, она вряд ли могла предположить, что я убил её соседку, но золотая цепочка могла основательно повлиять на её сознание. Так или иначе, медлить было нельзя, но и убить её преднамеренно я не в состоянии. Если с Татьяной Зиновьевной у меня всё получилось как-то спонтанно, в порыве гнева и под действием всевозрастающей алчности, то Безымянная абсолютно не сделала мне ничего плохого и тем более не стояла у меня на пути к чужому богатству. Хотя здесь я был явно не прав, вернее было бы сказать, что она, сама того не зная, накладывала вето на мою будущую безбедную жизнь. Её основная вина лишь в том, что она невольно стала свидетельницей моего присутствия в их коммунальной квартире.

В какой-то момент я решил предложить часть золотых украшений взамен за её молчание, но тут же осознал всю абсурдность подобного замысла. Я не только мог повиснуть у неё на крючке, но и был бы вынужден постоянно испытывать страх перед разоблачением. Во всяком случае, даже если бы Инна Алексеевна согласилась с моим предложением и приняла от меня золотые украшения, то буквально в самое ближайшее время начала бы задумываться над тем, что продешевила и могла бы получить от меня более крупную сумму. Независимо от того, сработало бы её запоздалое раскаяние, взращённое на почве угрызений совести, либо её обуяла возросшая алчность, результат был бы для меня плачевным. Меня ждало разоблачение и скамья подсудимых. Подспудно я уже начал ненавидеть золотые украшения, бриллианты и пачки стодолларовых банкнот, но положить их обратно в хозяйственную сумку Ивана Никаноровича, а затем свободно встать и уйти уже не мог. В его комнате, рядом с его разлагающимся трупом, лежало бездыханное тело Татьяны Лихачёвой. В любом случае её убийство открывало передо мной единственный путь, который вёл в тюремную камеру.

— Наверное, с минуты на минуту из университета должна вернуться Леночка? — как бы между прочим поинтересовался я.

Подспудно у меня не было ни малейшего желания убивать ни в чём не повинную девушку.

— Что вы, ещё рано, — заверила Безымянная. — Леночка придёт часа через три, не раньше…

Я облегчённо вздохнул, но вновь впал в отчаяние. Парализованная старушка — божий одуванчик, сняв со стены репродукцию, могла видеть, как я убил Лихачёву. Я представил, как она лежит в кровати и трясётся от страха, опасаясь за свою никчёмную жизнь. Впрочем, даже если она совершенно ничего не видела и после моего ухода из её комнаты крепко заснула, то всё равно оставалась для меня опасным свидетелем. Я машинально вспомнил о стодолларовых банкнотах и ювелирных изделиях, которые теперь лежали в коробке из-под обуви. Мысль о том, что все эти богатства теперь принадлежат мне, согревала душу и не позволяла подумать о том, что я смогу с ними расстаться.