Вячеслав Денисов - Я никого не хотел убивать

— Я позову Инночку! — внезапно процедила она сквозь стиснутые зубы.

Лихачёва решительно направилась к выходу. Мне пришлось поспешно схватить её за руку.

— Стой, ненормальная! — озлобленно произнёс я. — Нам с тобой нежданно-негаданно улыбнулась удача! Зачем же от неё отказываться?

— Я боюсь, — пролепетала она, тщетно пытаясь высвободить руку из моей крепкой ладони.

— Иди сюда! — повелительным голосом сказал я, насильно подведя её к раскрытой сумке. — Посмотри на все эти сокровища и на жалкий труп своего несчастного соседа! Как он жил? Прозябал в маленькой комнатушке, и в то же время имел такие баснословные богатства! В общей сложности их здесь как минимум на полтора миллиона в долларовом эквиваленте.

— В переводе на наши деньги где-то сорок пять миллионов рублей, а то и значительно больше! — еле слышно пролепетала Татьяна.

— В том-то и дело! — скрипя зубами сказал я. — Они теперь Ивану Никанорычу не нужны! Как видишь, он не может ничего забрать с собой в могилу! Кому достанутся его деньги и все ювелирные изделия? Для нашего государства это то же самое, что капля пресной воды в солёном океане…

— Будет гораздо лучше, если мы вызовем полицию! — не обращая внимания на мои доводы, объявила Лихачёва.

Я машинально обратил внимание на её ногти. Они были длинными и острыми, выкрашенными ярко-красным лаком, который отлично сочетался с её губной помадой. По-любому, в случае необходимости, ей было чем исцарапать моё лицо.

— Господи! Да одумайся же ты, пока не поздно, — призывая к благоразумию, произнёс я. — Твоя Леночка окончит университет, получит красный диплом с отличными оценками, а что дальше? Помыкается с годик в поисках работы по своей специальности и в конечном результате устроится в какой-нибудь промтоварный магазин простым продавцом, торговать мужскими трусами. Станет влачить жалкое существование с надеждой на то, что ты вскоре умрёшь, оставив ей в наследство свою жалкую комнатушку…

— У моей Леночки будет гораздо лучшая судьба и по-настоящему счастливая жизнь! — воспротивилась Татьяна.

— Естественно, будет! Если ты сейчас не наделаешь глупостей… — прорычал я.

Татьяна заморгала ресничками. Я уже начал верить, что мне удалось склонить её на свою сторону но, к сожалению, глубоко ошибался. Я напрасно показывал ей золотые и бриллиантовые украшения, размахивал перед её глазами крупными пачками стодолларовых купюр, пытаясь убедить в том, что всё это может быть нашим.

— Нет! — решительно заявила она. — Я никогда не брала ничего чужого и впредь не возьму.

Она вырвала из моей ладони свою руку и посмотрела на меня презрительным взглядом.

— Всё что лежит в этой сумке, всё чужое! — сказала она. — Не трогай ничего. Чужое золото и чужие деньги ни мне, ни тебе не принесут счастья.

Я понял, что если вновь попытаюсь её остановить, то она либо проявит отчаянное сопротивление, либо начнёт громко кричать, взывая о помощи. Машинально я посмотрел на труп Ивана Никаноровича и непроизвольно обратил внимание на нож, ещё торчащий из его горла. Потом мельком взглянул на хозяйственную сумку с ювелирными украшениями.

— Танечка! — дрогнувшим голосом окликнул я. — Милая! Подожди секундочку…

Я поспешно её остановил, резко развернул к себе и, подхватив левой рукой её спину, с силой прижал к своей груди.

— Нужно вызвать полицию! — непоколебимо произнесла она.

— Ты абсолютно права. Мы так и сделаем… — согласился я, почувствовав, как острое лезвие беспрепятственно прорвало платье и вошло в её плоть в левом боку.

Она вновь округлила глаза, посмотрев на меня каким-то отчуждённым непонимающим взглядом. Продолжая придерживать за спину, я аккуратно положил её на пол невдалеке от Ивана Никаноровича. Чтобы больше не видеть остекленевший взгляд, лёгким движением пальцев прикрыл веки.

— Ты сама во всём виновата! — прошептал я. — Предлагал же всё поделить поровну…

Лихорадочно распихивая золотые украшения по карманам, я вдруг понял, что мне некуда положить пачки стодолларовых купюр, да и мои карманы пиджака и осенней куртки слишком сильно оттопырены. Я мельком осмотрел комнату. Мой взгляд остановился на пустой коробке из-под импортной обуви. Я не только сложил в неё все деньги, но и те ювелирные изделия, которые необдуманно рассовал по накладным карманам. Потом тщательно обтёр рукоятку ножа от собственных отпечатков и небрежно бросил его на пол между двумя трупами. На всякий случай пощупал пульс у Татьяны. Убедившись, что она действительно мертва, я покачал головой и укоризненно произнёс: