Клод Авелин - Кошачий глаз

— Не хотите ли бутерброд с колбасой или с анчоусом? — спросила она господина Шенелона в два часа ночи.

Как бегун на финише, он после долгих часов неподвижности вздохнул сначала глубоко, потом спокойней. Выражение его глаз не свидетельствовало о том, что он вернулся к действительности.

— Я хотел бы чего-нибудь сладкого, — произнес он наконец.

«И этот бедняга хочет кусочек сахара», — грустно подумала бабушка, положила на колени сумку и вынула из нее пирожок, испеченный Эмилией для Жан-Марка.

В четверг рано утром Блондель и Тюссен приехали на служебной машине за Жизелью и заодно дали указания Малькорну: в девять приедут Мальбранш и Бело, чтобы принять экспертов, в полдесятого прибудут люди, которым поручено «перетрясти» виллу. Они предварительно позвонили Жизели, и она ждала их, готовая к выходу.

— Прежде всего, вы могли бы дать мне выспаться! — сердито сказала она.

— Вы нам тоже, — ответил Блондель.

— Куда вы меня везете?

— К вам, моя прелесть.

— Ко мне? В Куломьер?

— К вам, на улицу Фондари. Если у вас нет ключа, обойдемся без него.

— По счастью, есть, — буркнула Жизель. — Все-то вы вынюхиваете, легавые!

— Нюх у нас действительно хороший.

— Мне нечего скрывать. Вы ничего не найдете. Вместо того чтобы мучить честную, невинную девушку, вы бы лучше искали убийцу мадемуазель.

— А может, он прячется у вас? — бросил Блондель.

Жизель покраснела, как свекла.

— И не совестно вам такое говорить?!

Она забилась в угол сиденья и не произнесла больше ни слова. Всем это было на руку. Тюссен и шофер беседовали о приближающейся Пасхе.

В старом доме на улице Фондари окна консьержки были еще задернуты шторами. Лестничная клетка блистала чистотой. Квартира Жизель находилась на четвертом этаже. Блондель включил свет. Две прибранные, уставленные массивной мебелью комнаты, окнами выходящие во двор. На полках — несколько книжек и множество безделушек. Впечатление было такое, что здесь долго никто не жил.

— Хорошо, — сказал Блондель, — приступим к работе.

— К какой работе? — спросила Жизель. — Вы же видите, тут нет вашего убийцы.

Блондель открыл дверцу самого большого шкафа. Тюссен заметил, что в глазах Жизели появился ужас. Блондель вынул из шкафа коробочку, почти новые перчатки и музыкальную шкатулочку, сделанную в виде миниатюрного ведерка с бутылкой шампанского.

— Все кончено! — простонала Жизель и рухнула в кресло.

— Вот именно, — сказал Блондель. — Само это сюда не пришло.

Он положил на стол перчатки и музыкальную шкатулку, чтобы открыть коробочку, в которой предполагал найти скромное колечко. Но там оказалось не скромное колечко, а кольцо с огромным бриллиантом, вспыхнувшим, как солнце.

— Какой большой бриллиант, не правда ли, мадемуазель? — сказал Тюссен.

Жизель подняла брови, уголки ее губ опустились.

— Это ничто в сравнении с тем, который она носила на пальце! Я… я в жизни ни у кого ничего не украла!

— В таком случае, вы положили хорошее начало, — заметил Блондель, закрывая коробочку и пряча ее в карман. — Я полагаю, и остальное — собственность мадемуазель Сарразен?

— Ох, да! — вздохнула Жизель. — Ее смерть так на меня подействовала, что я взяла эти вещи, сама не ведая, что творю. Посмотрите на перчатки! Они на два размера меньше, чем я ношу!

— Бог с ними, с перчатками, — сказал Блондель. — А вот из-за колечка вы вполне можете угодить в места не столь отдаленные.

— Что с отпечатками пальцев? — спросил Тюссен, желая осмотреть музыкальную шкатулку.

— Думаю, их там столько, что мы можем добавить свои, — ответил Блондель.

— Я вижу тут надпись: «Утка-Баламутка».

Тюссен покрутил ручку. Музыка полилась сначала несмело, потом смелее и снова зазвучала тихо, меланхолично. Жизель не выдержала и разрыдалась.

— Все эти чудные вещицы валялись на полу! В понедельник, когда господин Бело и другие господа из полиции занялись мадемуазель, я пошла наверх. Я хотела посмотреть, все ли на втором этаже в порядке, ну и заглянула в комнату мадемуазель… И нашла там это.

— Что? — спросил Блондель. — Музыкальную шкатулку?

— Нет, коробочку. Я плохо поступила. Мертвые — дело святое! Мне хотелось иметь что-нибудь на память о ней. — Она умоляюще поглядела на инспектора. — Я могу это отдать?

— Спросите об этом наше начальство. Может, вы и у предыдущих хозяев что-то брали на память? Позднее мы это проверим.

— Клянусь головой моей матери! — воскликнула Жизель. — Кроме нескольких полотенец…