Кэролайн Грэм - Смерть лицедея

— Извините. — Николас ухмыльнулся. — Я просто пошутил.

— Ты пошутил неудачно, Нико, — высокомерно промолвил Эсслин, — впрочем, как и всегда. Не говоря о твоем…

Он уткнулся губами в золотистые локоны, нежно вьющиеся вокруг шеи Китти, и окончание его фразы никто не расслышал. Но все догадались, о чем речь…

Николас побледнел. Несколько мгновений он молчал, а потом заговорил чрезвычайно сдержанно, тщательно подбирая слова.

— Может быть, со стороны и не заметно, но меня эта проблема очень волнует. В конце концов, если Эсслину не хватит времени, чтобы научиться управляться с этим реквизитом, то и вся постановка будет выглядеть совершенно любительской.

Среди собравшихся пробежал недовольный ропот. Гарольд вскочил на ноги и в бешенстве уставился на своего Моцарта.

— Постарайся не произносить этого слова в моем присутствии — ладно, Николас? В моих постановках никогда не бывает ничего любительского.

Произнося столь решительную отповедь, Гарольд немного погрешил против истины. Все члены общества гордились своим, как наивно полагали, высоким профессионализмом, но если бы они прислушались к голосу недоброжелательной критики, то оказались бы обычными любителями, которые большую часть времени заняты на работе и каким-то чудом успевают заучивать слова, не говоря уже об обдумывании роли. Своим неловким замечанием Николас вызвал всеобщее недовольство и теперь явно сгорал от стыда. Но не успел он раскрыть рта, чтобы исправить оплошность, как двери распахнулись и вошел Тим Янг. Он стремительно подошел к ним — высокий мужчина в темном пальто-кромби и шляпе-борсалино, с небольшим свертком в руке.

— Извините, я задержался.

— Где ты был?

— Сначала заканчивал писанину… А потом начал трезвонить телефон. Знаете, как это бывает.

Тим обращался скорее ко всем присутствующим, а не к Эйвери, который тотчас же задал новый вопрос:

— Кто? Кто звонил?

Тим скинул пальто и принялся разворачивать сверток. Все столпились вокруг. Упаковано было очень тщательно. Два слоя блестящей оберточной бумаги и еще два — мягкой ткани. Наконец взорам предстала бритва. Тим раскрыл ее и положил себе на ладонь.

Бритва была очень красива. На изящно изогнутой ручке из слоновой кости виднелась гравировка: «Э. В. Байерс. Мастер-ножовщик», а вокруг нее перламутром выложен венок из акантовых листьев и маленьких цветочков. Обратная сторона была гладкой, с тремя маленькими заклепками. Смертоносно отточенное лезвие сверкало и поблескивало.

Эсслин, памятуя о причине появления этой бритвы, сказал:

— На вид чертовски острая.

— Такая и должна быть! — воскликнул Гарольд. — Правдоподобие превыше всего.

— Безусловно, — подтвердила Роза, как показалось некоторым, слишком поспешно.

— Плевать я хотел на правдоподобие, — заявил Эсслин, протянув руку и осторожно взяв бритву. — Если ты думаешь, что я собираюсь размахивать этой штуковиной рядом с собственным горлом, тебе стоит подумать получше.

— Ты когда-нибудь слыхал об искусстве имитации? — спросил Гарольд.

— Да, я слыхал об искусстве имитации, — ответил Эсслин. — А еще я слыхал о Джеке Потрошителе, Суини Тодде и смерти от несчастного случая.

— К следующей репетиции я что-нибудь придумаю, — обнадеживающе сказал Гарольд. — Не волнуйся. Покамест запакуй ее обратно, Тим. Я хочу разобраться со вторым действием. Дирдре?

Молчание.

— Где она на сей раз?

— Думаю, еще моет посуду, — сказала Роза.

— Хорошенькое дельце! Я бы успел перемыть всю посуду, оставшуюся после обеда из четырех блюд на двадцать персон, за то время, пока она возится с полудюжиной кружек. Ладно… Вернемся к нашим баранам. Фиби, подай сюда мой режиссерский экземпляр.

Все скрылись за кулисами и разошлись по гримеркам, за исключением Эсслина, который стоял неподвижно и задумчиво разглядывал бритву. Гарольд подошел к нему.

— Pas de problème! [8] Никаких проблем ( франц. ). — сказал он. — Научишься с ней управляться, только и всего. Гляди, я тебе покажу.

Он забрал бритву у Эсслина и попытался аккуратно ее закрыть. Вдруг лезвие с резким щелчком выскочило обратно. Гарольд присвистнул от неожиданности, а Эсслин издал долгий и удовлетворенный вздох.

— Что-то она у тебя капризничает, Тим! — крикнул Гарольд и весьма натянуто улыбнулся Эсслину. Потом закрыл бритву и дружески взял его за руку.

— Ну разве бывало, чтобы во время постановки возникла какая-нибудь трудность, а я бы с ней не справился? А? За все эти годы, что мы провели бок о бок?