Кэролайн Грэм - Смерть под маской

— Это деньги, — произнес он.

— Полный абсурд! — воскликнула Сугами, глядя на рассыпавшиеся клочки. Ей сделалось страшно. — Он никогда бы этого не сделал. Если только… — На мгновение она представил себе, как Гай, внезапно поняв тщету и никчемность нажитого богатства, в приступе ярости разрывает в клочки крупную банкноту, но тут же отвергла это бредовое предположение.

— Если только — что? — переспросил Кристофер.

— Не знаю я. Когда мы встретились после полудня, он был сам не свой. Очень нервничал. Мне даже стало его жалко. Правда, я этого ему не показала.

— Почему?

— Он презирал жалость. Он считал доброту проявлением слабости.

— Похоже, невесело ему жилось.

— Только не трать на него свой запас сочувствия. Это же он взял в руки нож. Да убери ты все это с моих глаз! Нет, постой-ка… — Быстрым движением она пододвинула к нему часы. — Возьми себе.

— Что?!

— Возьми.

Он задохнулся от изумления.

— Давай же, бери! Ну?

Кристофер сглотнул слюну. Против его воли глаза, словно притянутые невидимой нитью, обратились к часам и уже не могли от них оторваться.

— Ты шутишь?

— И не думаю.

— Не знаю, право. Они так невероятно красивы… — Он знал, что откровенное желание их иметь явственно читалось на его лице, но ничего не мог с собой поделать.

— Кому они теперь принадлежат?

— Только мне. Он всегда говорил, что все оставит мне.

— Но ты же не можешь вот так просто… — прошептал он, но пальцы его уже как бы сами собой потянулись к лежавшему на столе предмету.

— Очень даже могу.

Она стремительно наклонилась к нему, кинула часы ему на ладонь и тут же резко выпрямилась.

— Ты уверена?

— Абсолютно. — Она уже снова стояла у окна. — Если хочешь, можешь продать. Купи себе то, что риэлторы называют уютным гнездышком. Только не носи их при мне. Никогда.

Кристофер опустил часы в карман. Они были невесомы. Ее королевский подарок восхитил Кристофера, и в то же время странная, почти небрежная манера, в которой Сугами это сделала, немного его встревожила. Можно было подумать, что она его проверяет. Следом пришла совсем невеселая мысль о том, что, возможно, ему было устроено своего рода испытание, и, приняв подарок, он этого испытания не выдержал.

Он почти физически ощутил, что Сугами напряжена до предела, и не понимал почему. Что, если это с ее стороны некий утешительный приз и она уже приняла решение идти своим путем? Без него. Он почувствовал, как в нем нарастает гнев, — и не только из-за унижения от того, что она хотела от него откупиться. Он хотел Сугами гораздо сильнее, чем какой-то там счетчик времени, как бы великолепен он ни был.

Было уже три, когда Барнаби и Трой подъехали к Поместью. Их встретила Мэй. В пестром полосатом одеянии с кованым медным поясом она выглядела сногсшибательно.

— А вот и вы! Наконец-то, — сказала она так, как будто лично их пригласила. — Очень рада. Мне нужно кое-что вам рассказать.

— Вот как, мисс Каттл? — вежливо отозвался Барнаби, проходя за ней в холл.

В доме было тихо и спокойно, только где-то брякала посуда. Искрящийся поток света, который лился из стеклянного фонаря наверху, привел его в восхищение, о чем он не преминул сказать.

— Мы купаемся в этих лучах, старший инспектор. Мы очищаемся и согреваемся в них душой по крайней мере раз в день. Целительную силу света нельзя недооценивать. Возможно, и вы сами могли бы…

— Пожалуй, как-нибудь в другой раз. Так о чем вы хотели…

— Только не здесь. — Она ускорила шаги и, приглашая их следовать за собой, сделала нетерпеливый приглашающий жест рукой. Барнаби она напомнила боевую рубку субмарины. Сегодня ее волосы были собраны в замысловатую прическу. Это хитроумное сооружение из локонов и завитушек на женщине не столь ярко выраженного рубенсовского типа выглядело бы претенциозно. Они следовали за ней без возражений. Ее поразительные развевающиеся одежды действовали завораживающе и исключали возможность сопротивления. Она пропустила их в комнату, оглянулась, нет ли кого в коридоре, и прикрыла за собой дверь.

После столь энергичного вступления Барнаби приготовился получить немедленно такой же стремительный поток важных сообщений, но Мэй не спешила. Она морщила свой римский нос, раздувала изящные ноздри и наконец сказала:

— Здесь присутствуют чрезвычайно негативные, чтобы не сказать тяжелые вибрации. — Она сурово оглядела обоих мужчин и остановила свой взгляд на Трое: — Думаю, это от вас.

Сержант поднял брови, что должно было означать холодное удивление.