Кэролайн Грэм - Смерть под маской

— Что вы имеете в виду? В какой такой перспективе?

— Кристофер имеет в виду, что с практической точки зрения, — вмешалась Джанет, — все будет зависеть от того, что станется с домом.

— Не понимаю, о чем ты, — сказала Мэй.

— Это значит, что если предположить, — мягко пояснила Джанет, — что дом был собственностью Учителя, он мог и не оставить его общине.

Ее слова повисли в тревожной тишине. Должно было пройти какое-то время, чтобы смысл сказанного дошел до каждого. Мэй заговорила первая.

— Не может такого быть. Мы — это и есть его семья. Самые близкие ему люди — это мы. Он сам мне об этом как-то сказал.

— И мне тоже, — подтвердил Арно.

— Неужели никто из вас не знает, как обстоит дело с юридическим правом наследования? — спросил Кристофер.

Арно покачал головой. На него угнетающе подействовал переход разговора в чисто практическую сферу.

— Мы всё обсуждали сообща: административные вопросы, курсы и семинары, финансирование. Но об этом речь как-то не заходила.

— В этом не было никакой необходимости. До сегодняшнего дня, — добавила Мэй.

— У него был поверенный в делах?

— Он никогда не упоминал об этом. Его банк, — я хочу сказать, банк, обслуживающий поместье, — это отделение национального вестминстерского банка в Каустоне.

— Узнай у них про все, когда будешь там в следующий раз. Ты ведь оплачиваешь счета, они тебя хорошо знают, — сказал Кен.

— Это правда. У них есть образец моей подписи. Но ведь она действительна только для ведения дел, касающихся общины. Не думаю, что они сочтут возможным сообщить мне что-нибудь о личных делах Учителя.

— Они, по крайней мере, могут ответить на вопрос, не было ли поместье заложено.

— Заложено? — поразился Кен. — Мне почему-то это даже в голову не приходило.

— Он был не от мира сего, — вздохнула Хизер. — Я бы нисколько не удивилась, если бы он и вовсе не оставил завещания.

— Не согласен. Он всегда думал о нас и держал свои документы в полном порядке.

— В любом случае он наверняка должен был подумать о Тиме, — заметила Мэй.

— Наше пребывание здесь не зависит лишь от того, в чьем владении находятся стены и потолок, — продолжал рассуждать вслух Кристофер. — Любое сообщество, — будь оно светским или религиозным, — держится на некоей личности, которая для всех является наивысшим авторитетом. Для нас таковым и являлся Учитель. Кто способен читать такие лекции, кто способен так наделять людей энергией, давать советы, как это делал он?

— Вообще-то, я являюсь дипломированным консультантом, — сказала Хизер вызывающе. На стенах в ее комнате висело целых пять сертификатов, если считать и тот, который был вручен по случаю успешного завершения ею семинара Храма Венеры.

— Кристофер абсолютно прав, — сказала Джанет, имевшая довольно отчетливое представление о Хизер в роли консультанта: она бесстрастно выслушивала жалобы клиента; затем, указав ему на то, что все болезни психического или физического свойства являются результатом внутреннего духовного невежества, предлагала астральный рецепт излечения. Получив плату за визит и попрощавшись с клиентом, она обычно заявляла, что истратила на него все силы. — По правде говоря, — продолжала Джанет, — мы все здесь дилетанты и занимались чисто практическими делами, что-то выращивали, вели какие-то курсы. Мне кажется, наш духовный потенциал совсем невелик.

— Это как у кого, — сухо заметил Кен, и Арно поспешил прервать неприятную паузу, осведомившись, заглядывал ли кто-нибудь с утра к миссис Гэмлин.

— Ее лучше пока не тревожить. Сейчас только восемь. Пускай поспит подольше. Я дала ей успокоительный отвар.

— Этой женщине срочно нужна помощь! — произнесла Хизер. Она распрямила плечи и двумя пальцами — большим и мизинцем — крепко взялась за переносицу, словно где-то там в капиллярах носа находился источник чудодейственной силы. — Право, не знаю, смогу ли я справиться.

— По-моему, здесь никто вас об этом и не просил, — отозвалась Джанет и стала разливать чай.

В конце концов к Фелисити отправилась Мэй. В девять она тихонько приоткрыла дверь в гостевую комнату и за пенным ворохом лежащих посреди пола юбок разглядела худую фигуру в одних трусиках. Женщина сидела на краешке постели, устремив неподвижный взгляд на противоположную стену.

Фелисити пребывала в полном смятении чувств. Она старалась понять, что, собственно, с ней происходит. Старалась из спутанного клубка эмоций вытянуть хотя бы одну-единственную нить, ухватиться за нее и понять, с чем она связана. Но не успевала она об этом подумать, как та ускользала и снова пропадала в клубке прочих. Ей казалось, что с ее прибытия в Поместье прошла целая вечность. До рассвета она вообще не сомкнула глаз, а после спала только урывками, что, естественно, не способствовало ясности мыслей.