Кэролайн Грэм - Смерть под маской

— Только не говори, что ты из тех, кому нравится, когда мужчины распускают руки.

Трикси звонко расхохоталась, как будто Джанет сказала что-то страшно забавное, затем вскочила на ноги со словами:

— Если бы ты знала…

— Знала — что? — Джанет вытянула шею и подалась вперед, с нетерпением ожидая признаний. Может, именно сейчас Трикси объяснит, что за письма в дешевых синих конвертах время от времени приходят на ее имя, или расскажет о телефонных звонках и о том, почему торопливо вешает трубку, когда кто-нибудь входит.

Но Трикси дернула плечиком и снова переместилась к окну. Гай все еще был там. Он неторопливо огляделся по сторонам, затем стал медленно спускаться по ступеням и остановился, устремив взгляд на луг. Трикси откинула оконный крючок.

— Ты что делаешь?

— А как ты думаешь?

— Ты же не собираешься вот так… высовываться. Хотя бы накинь что-нибудь…

Она беспомощно наблюдала за тем, как Трикси, устроившись на подоконнике, высунулась из окна. Двумя пальчиками она придерживала халатик у талии, но нейлоновая ткань упрямо соскальзывала. Глядя на ее дерзкий профиль, Джанет видела, что Трикси невероятно возбуждена.

— Хэлло-о! — пропела Трикси. — Взгляните-ка наверх!

— Здравствуйте, — он улыбнулся, но голос его не соответствовал улыбке, он звучал хрипло и без всякого намека на удовольствие.

Халатик снова сполз с плеча, когда Трикси высунулась из окна почти наполовину.

— Кажется, вас бросили одного?

Джанет наугад выдвинула еще один ящик, на этот раз со свитерами. У нее все плыло перед глазами.

— Как вам такая погода? — поинтересовалась Трикси, кивая в сторону поникших цветов и вялых листьев живой изгороди. Говоря, она теребила завязочки на вырезе легкой маечки, то прикрывая, то снова позволяя видеть свои чуть веснушчатые груди.

— Жарковато для меня, — последнее слово Гай произнес, чуть повысив тон, так что высказывание скорее могло быть воспринято как некий скрытый намек.

Трикси рассмеялась грудным воркующим смехом:

— Еще бы вам не было жарко в таком-то костюме!

Через минуту она стояла уже на террасе чуть ближе к Гаю, чем допускала простая вежливость, в позе драчуна-мальчишки, вызывающе расставив ноги.

— В таких случаях выпивка здорово помогает расслабиться.

— В холодильнике есть чай с лимоном.

— Я имел в виду нормальную выпивку. Как раз сейчас я собираюсь ехать в свой отель. Мы с вами могли бы найти там что-нибудь подходящее.

— Ой, я право не зна-а-ю.

Учащенным дыханием и стыдливо опущенными, густыми, как у куклы, ресницами ему давали понять, что он несколько торопит события. То, что Гай сразу же определил для себя как дешевый выпендреж, в действительности не было сплошным притворством. Когда она, торопливо одевшись, бегом бежала по лестнице на террасу, ею руководило детское желание увидеть вблизи того, кто так богат и знаменит. Однако почти сразу после того, как она назвала себя и они начали разговаривать, а разговор шел главным образом о Сугами и продолжался минут десять, Трикси ощутила знакомое, чисто физическое влечение к этому человеку. Ее замечание насчет того, что деньги «заводят» не хуже всякого другого возбудителя, которое она сделала главным образом, чтобы разозлить Джанет, оказалось на удивление верным.

Трикси никогда не слышала выражения: «богачи отличаются от других лишь тем, что у них много денег», а если бы и слышала, то категорически с этим не согласилась бы. Гай представлялся ей фантастическим существом высшего порядка. Он казался ей живым воплощением могущественного злодея из мыльной оперы — того, кто управляет людскими судьбами и жизнями, недосягаемой фигурой, главой целого клана, кем-то вроде султана…

Они направились к его машине. Трикси зачарованно взирала на слепящее зеркальное великолепие линий, мощные фары, белые сверкающие шины и капот, словно свернутый парус яхты. Она не сообразила даже, что полагалось сделать вид, будто такая шикарная машина ей не вновинку. Все, что ей пришло в голову, это выговорить:

— Как потрясающе красиво. Вы, должно быть, ужасно богатый.

На что Гай лаконично ответил:

— Как Крез.

При виде их Фернье отложил «Ивнинг стандарт», поправил кепку и выскочил из машины, чтобы открыть заднюю дверь. Трикси влезла внутрь и осторожно присела на самый краешек сиденья, как будто оно было из стекла. Когда же машина тронулась, она расположилась поудобнее, а когда они въезжали в Каустон, она уже уютно устроилась в уголке и была вполне готова к тому, чтобы изящно помахать ручкой знакомому прохожему, если таковой попадется, или незнакомому — не все ли равно?