Николай Стародымов - След мстителя

Лишь на улице перевел дыхание. Да и то постарался пройти от подъезда так, чтобы в окно его не смогли увидеть. Нет, так вот, с бухты-барахты сейчас никаких шагов предпринимать нельзя. Надо ж, чуть было так по-глупому не подставился…

Вот к любовнику Аннушки наведаться вполне можно. Даже не можно, а необходимо. И разговаривать с ним пожестче. Вдруг, удастся у него узнать что-нибудь из того, что тот от милиции утаил.

Александр помнил адрес, хотя ни разу у своей бывшей жены в новом жилище не бывал. Поэтому дом и квартиру отыскал не сразу. К тому времени уже совсем стемнело. Улица осветилась множеством фонарей и окон.

Харченко даже начал сомневаться, не почивает ли уже его «молочный брат».

Но опасения оказались напрасными. Даже из-за могучей стальной двери были слышны смех, гремела музыка, доносились оживленные голоса… «Поминки справляют, — криво усмехнулся Александр. — Может, и впрямь этот хмырь к убийству причастен?» — подумал он, вдавливая кнопку звонка. В конце концов, почему Буераков со своими так уверен, что этот юнец для подобного шага слишком слаб? От слабости тоже можно убить — как ни парадоксально это звучит…

Дверь распахнулась. На пороге стоял раскрасневшийся молодой парень в распахнутой на груди рубашке. Он был весел, женственно красив и слегка пьян.

— Вам кого? — лучезарно заулыбался он.

— Тебя.

— Проходите, — сделал тот широкий жест. — Извините, у меня гости.

— Ничего, я тебя не задержу.

Из коридора взглянул в дверной проем. Там, в комнате, за беспорядочно заставленным бутылками и тарелками столом, окутанные густыми клубами табачного дыма, гуляла разудалая молодежная компания. Кто-то из парней уже скинул пропотевшую рубашку. Да и девушки не были обременены избытком одежды. Нетрудно было предположить, чем может закончиться это хмельное пиршество.

«Поминки…» — опять криво усмехнулся Харченко.

— Где мы можем поговорить?

— Прошу к столу!

— Спасибо. Потом, может быть…

— Тогда во вторую комнату.

Спальня. Широкая кровать… Это первое, что бросилось в глаза Александру. Еще вчера утром Аннушка лежала на ней. Гляделась в этот трельяж. В этом шифоньере, наверное, висит ее домашний халат…

— Так я слушаю вас, — улыбался парень. — Только если можно, недолго.

— Как получится. Это от тебя будет зависеть. Как тебя зовут?

— Павлик.

Александра передернуло. «Павлик»… В его-то годы — и все еще Павлик. Как она его могла взять в любовники?.. Хотя, может, потому и взяла, что надоел ей Харченко с его строптивым характером и этот… как его… В общем, к которому она в первый раз уходила. Тот вообще не терпел в семейной жизни малейшего проявления свободомыслия.

— Значит, так, Павлик, — подчеркнуто мягко проговорил Харченко, — хочу тебя сразу предупредить, что последствия нашего разговора для тебя могут сложиться самые различные. Диаметрально, я бы даже сказал, противоположные.

С холеного лица парня медленно сползла улыбка. Он растерянно заморгал длинными девичьими ресницами.

— Простите… — промямлил. — Я что-то вас не очень понимаю…

— Щас поймешь. Куда тут можно присесть?

— Вот сюда, пожалуйста, — дрожащей рукой Павлик указал на банкетку.

Что за размазня! К нему какой-то хам заявился, угрожает, а он ему — «присаживайтесь, пожалуйста!». Кликнул бы своих приятелей, чтобы вышвырнуть отсюда нахала… Так даже это сделать боится, хочет, чтобы все уладилось само собой, чтобы решение не надо было принимать.

Александр опустился на низенькое сиденье.

— Спасибо… Да ты тоже садись, в ногах, утверждают, правды нет. А нам нужна правда, только правда и ничего, кроме правды. И в данном случае, когда мы говорим о правде, речь идет, как ты понимаешь, отнюдь не о газете. Итак, приступим. Ты, надеюсь, не дурак и понимаешь, что у нас вся торговая сеть контролируется… Как бы это сказать… некими группировками. Знаешь ты об этом?

— Да-да, конечно, естественно, — с готовностью подался вперед Павлик.

— Очень хорошо. Я — представитель группировки, которая имела определенные отношения с Анной Валентиновной. Мне поручено провести частное расследование, за что с ней так сурово обошлись. И главное — кто. У меня есть основания полагать, что ты сможешь мне ответить на несколько вопросов. Предупреждаю: не юлить, не выкручиваться, говорить только правду. Тогда через полчасика ты спокойно вернешься к своим баранам, то бишь к гостям, мы выпьем по рюмке за упокой души Анны Валентиновны, и я уйду, а ты обо мне навсегда забудешь. Если мы с тобой не сможем достичь консенсуса… Мне бы этого очень не хотелось, Павлик. Ведь я, учти, не из уголовного розыска, так что все эти кодексы мне до лампочки. Мне нужна истина, а не протокол. Усек?