Самюэль Давидкин - Выкуп первенцев

— Вы можете сказать, в какое время по коридору в подвале кто-то ходил?

— Как ты думаешь, если бы я обращал внимание на то, в какое время я слышу шаги из коридора, да еще и старался бы это запомнить, я смог бы хоть что-нибудь узнать за всю свою жизнь? Тогда мне остается только подарить кому-нибудь все эти книги, если найдется кто-то, кому они нужны.

Даниэль задумался, как по возможности естественно сформулировать следующий вопрос, чтобы не сообщить лишнего о расследовании. Он начал со взлома архива для того, чтобы Клугман связал новый вопрос с предыдущим и не стал бы гадать, почему его об этом спрашивают.

— А вы не встречали в последнее время ортодоксальных евреев, приехавших из-за границы?

Клугман, кажется, сначала удивился, а потом задумался. Даниэль не был уверен, вызвана ли задумчивость его вопросом или выражение лица Клугмана с годами изменилось и теперь такое всегда.

— Действительно видел, хасиды из Нью-Йорка. В прошлый раз я встретил одного из них в еврейской мясной лавке. Это было несколько дней назад. Они здесь были по каким-то коммерческим делам.

— Были?

— Совершенно верно. Человек, которого я встретил в тот раз, сказал, что они уезжают через пару дней. То есть, вероятно, они уже уехали или вот-вот уедут.

— Вы знаете, где они остановились?

Клугман отрицательно помотал головой и развел руками. Он хотел о чем-то спросить, но промолчал, поскольку не привык задавать вопросы, на которые невозможно получить прямые ответы. Клугман не терпел неискренности и притворства и стремился и в будущем сохранить хорошее отношение к Даниэлю.

— И вы о них больше ничего не знаете? — спросил Даниэль.

Клугман наклонился вперед и улыбнулся:

— Разве я не сказал бы тебе всей правды?

— Я подумал, что… возможно, у вас есть точка зрения и совсем по другому вопросу, — начал Даниэль тихим голосом.

Клугман поднялся со стула, открыл ящик письменного стола и достал из него портсигар. Он выбрал темно-коричневую сигару, потом протянул портсигар Даниэлю. Тот отказался. Клугман прикурил, сел и подал Даниэлю знак рукой, что можно продолжать.

— Одобряет ли иудаизм в какой-то ситуации принесение в жертву человека или целой группы людей во искупление чужих грехов?

Клугман выпустил облако дыма и внимательно посмотрел на Даниэля:

— Нет.

Даниэль понял, что Клугман не хочет вдаваться в более пространные рассуждения.

— А что, если приносимые в жертву добровольно соглашаются на это, притом что у них есть возможность отказаться и сохранить свою жизнь?

Клугман решительно покачал головой:

— Ты забыл про акеду?

Это означало жертвоприношение Ицхака. Даниэль попытался вспомнить подробности этой истории.

— Ицхак не был ребенком…

— Ты на верном пути, Ицхак был тридцатисемилетним мужчиной в полном расцвете сил.

— То есть он мог бы воспротивиться своему престарелому отцу Аврааму.

— Именно! — воскликнул Клугман. — Но он этого не сделал. Ангел сообщил об отмене приказа о жертвопри- ношении в последний момент, несмотря на то что Ицхак был готов принести себя в жертву. Послание, которое содержится в этой истории, заключается в том, что принесением человека в жертву нельзя добиться ничего хорошего. Ицхак не умирает — напротив, следствием веры Авраама становится то, что его потомки получают обещание изобильной жизни. В то время в мире практиковалось принесение людей в жертву для умиротворения божеств, а иудаизм как раз и противился всему этому. Ошибочно думать, что принесение кого-то в жертву может принести моральную пользу другим. Однако…

— Однако?

— В рассказе о жертвоприношении Ицхака есть и другой аспект. Прочти его внимательно, и ты заметишь, что Авраам возвращается с горы Мориа без Ицхака, хотя в тексте намеренно подчеркивается, что они пошли туда вместе. Здесь имеется противоречие, которое внимательный читатель должен заметить.

— Что это значит? Они порвали друг с другом?

Послышались женский голос и звук шагов.

Жена Клугмана звала его с другого конца квартиры. Клугман взглянул на часы и со значением посмотрел на Даниэля. Тот понял, что пора уходить.

— У меня еще один вопрос, — быстро сказал он. — Что может означать легенда о братьях, один из которых думает, что другой умер и он косвенно виноват в его смерти? В конце концов выясняется, что брат все-таки остался жив и выздоровел. Первому брату удается избавиться от мучительного чувства вины, но он покидает свою родину.