Елена Алексиева - Нобелевский лауреат

Наверное, она задремала, потому что не слышала, когда вошел Отто. Открыв глаза, она увидела его стоящим в махровом халате перед раскрытым шкафом. В маленькой спальне он не выглядел мелким, но его голые тонкие ноги, выглядывавшие из-под халата, пробудили у нее в душе необъяснимую тревогу.

Ванда подумала, что не совсем воспитанно исподтишка рассматривать его, поэтому сказала:

— Доброе утро!

Отто Бирман обернулся и смущенно улыбнулся:

— Извини, я не хотел тебя будить. Просто вчера забыл достать из шкафа свою одежду. Ты хорошо спала?

— Спасибо, я отлично выспалась. А ты как, на диване?

— Очень хорошо.

Ванда немного приподнялась на подушке, подтянув одеяло к подбородку.

— Извини, что выгнала тебя из собственной спальни. Я могла бы спать на диване, для меня это не представляет проблемы.

— Нет, не могла, — ответил Отто, пытаясь аккуратно снять с плечиков бледно-розовую рубашку, чтобы не помять ее.

— Если бы я знала, что у тебя нет гостевой комнаты, я бы остановилась в гостинице.

Отто многозначительно посмотрел на нее:

— У меня есть гостевая комната. И ты в ней сейчас находишься.

Потом он вышел так же тихо, как и вошел. Ванда, подумав еще несколько секунд, решила, что неудобно вертеться у него под ногами, когда он собирается на работу, а потому снова нырнула под одеяло и закрыла глаза. Было приятно так лежать, прислушиваясь к звукам, долетавшим из кухни инспектора Бирмана.

Спустя некоторое время она услышала, как закрылась входная дверь. Нужно было встать и начать свой собственный день, но желание еще понежиться в постели оказалось сильнее. Этот день был важным, может быть, самым важным за весь период расследования. Она ведь для этого и приехала сюда, чтобы найти подтверждение тому, о чем рассказал Бегемот, взяла на себя риск, но сейчас ей не хотелось ни о чем думать. Она чувствовала себя, как на отдыхе.

Из спальни маленького русого мужчины все то, что она ненадолго оставила где-то там, далеко, выглядело несущественным. Все страхи, которые должны обрушиться на нее сразу после возвращения, казались эфемерными. Чужая страна обостряла ощущения и убаюкивала мысли, заставляя воспринимать мир более интересным, чем он был на самом деле. Здесь даже воздух казался другим, хотя, наверное, он и был другим, так как Альпы находились всего в тридцати километрах отсюда.

Она могла позволить себе погулять в парке напротив или съесть сэндвич в каком-нибудь кафе поблизости.

А может, остаться здесь навсегда? Поступит на работу в швейцарскую полицию, выучит язык, спустя какое-то время как-нибудь устроит свою жизнь — и бог с ними, со всеми. Пусть в Болгарии сами решают свои проблемы — кто как может. Генри, наверное, умрет в своем террариуме от голода. Для матери что-нибудь отыщут — или дом престарелых, или какое-то учреждение, где содержат таких, как она, которые тем или иным способом испортили жизнь другим, а теперь доживают последние дни в одиночестве.

Разумеется, она будет посылать деньги. Швейцарские франки помогут ухаживать за матерью, как за королевой. Она купит ей мобильный телефон, чтобы регулярно слушать ее молчание, отвечая бессмысленной, нелепой болтовней, стараясь заглушить чувство собственной вины. Ванда обязательно выстоит. Она ни за что не вернется туда, не позволит поглотить себя тому, что давно уже поглощало людей рядом с нею. Этого «нечто» люди так боялись, что не смели называть его вслух.

«Только время зря теряю, — сказала она себе и сладко потянулась. — По сути, сколько я себя помню, только это и делаю, с той только разницей, что сейчас это не имеет никакого значения».

В половине десятого она наконец встала.

В кофеварке остывал кофе, оставленный для нее. А на тарелке лежали два, тоже уже остывших, поджаренных хлебца.

«Как дома», — подумала Ванда, съев один хлебец, даже не потрудившись намазать его маслом.

Помимо завтрака, Отто оставил ей подробную карту города, на которой были нанесены все наиболее важные достопримечательности. Самую важную точку он нанес собственноручно, написав: «Ты здесь». Рядом с картой лежала записка — вырванный лист из тетрадки, на котором была написана и подчеркнута одна-единственная фраза: «Будь готова в 14.00».

Ванда налила себе холодного кофе в чашку, которую нашла рядом с раковиной, и принялась изучать карту. Но это занятие ей быстро наскучило. В городе было много достопримечательностей, но она их так и не увидит. Когда самолет заходил на посадку, она разглядела внизу озеро, чье название запомнила, потому, что оно совпадало с названием города, а также реку Лиммат, о которой до вчерашнего вечера даже никогда не слышала. Этого ей было достаточно. К тому же квартира Отто находилась довольно далеко от центра, и она бы никуда не успела.