У Гордон - Нобелевские лауреаты

В Портленд, штат Орегон, мы прибывали в 9.00 по местному времени, и ровно в 8.00 я появился в вагоне-ресторане, чтобы успеть позавтракать. Заказал сливы, яйца всмятку и кофе. Отдав распоряжения официанту, я поглядел в окно и тут же вспомнил вчерашний разговор. Как это доктор Халбет назвал свой институт? «Научная показуха»? Разумеется, ему-то можно иронизировать сколько влезет, раз он тамошний босс. Мне лично по роду занятий приходится быть куда осторожнее. Кому нужен специалист по усталости металла — остряк? Вот и приходится играть роль: никаких шуточек, трубка в зубах, речешь как оракул, чтобы клиенту казалось, будто консультацию он получает непосредственно у самого Господа Бога.

А Халбет — крупнейшая шишка в области промышленных исследований, ему все сойдет с рук. Но вчера он уж чересчур разошелся. Картина промышленных исследований, которую он нарисовал, если только она верна, — настоящее обвинительное заключение! Надо думать, вчера вечером Халбет маленько хлебнул лишнего и сегодня клянет себя за болтливость. А может, и наоборот — позабыл все начисто. Я убрал локоть, чтобы официант мог положить возле прибора чистую салфетку. Но то была вовсе не салфетка — шелестела как бумага. Халбет! Честное слово, мне за него прямо стало стыдно. Я даже глаз не поднял. Ограничился тем, что пододвинул бумажку себе под нос:

Хохма была мировая: «Считала до десяти по пальцам собственных ног». Разве что чуть более злая, чем нужно. Все еще не поднимая глаз, я сказал: «Доброе утро, доктор Халбет», и услышал, что он придвигает стул и садится.

— Доброе утро, Фэрли.

Весел, как птичка! Я украдкой взглянул на него. Халбет улыбался. Видно, прекрасно помнил вчерашний разговор и плевать на него хотел.

— А может, это вам больше понравится?

Я не стал вникать в смысл, но звучали стихи забавно, и я расхохотался. Халбет сунул нос в меню.

— Диктатура яиц! — сказал он. Значит, опять в том же настроении, что и вчера, и снова трунит надо мной.

— Диктатура чего? — не принял я его подачу.

— Мы ведь живем в свободной стране, не так ли? — спросил он.

Я сделал вид, будто любуюсь сливами, и не ответил.

— Болтают, будто это свободная страна, а между тем каждое утро миллионы ее граждан обязаны подчиняться тирании яичной диктатуры. Вы что взяли на завтрак?

— Яйца. Две штуки. Всмятку, — ответил я и пожалел, что не выбрал вместо яиц здешнюю форель.

— Ну вот! — сказал Халбет. — Значит, вы тоже жертва!

Официант принес мне яйца всмятку и принял заказ Халбета: апельсиновый сок, чай, два яйца вкрутую. Халбет подмигнул:

— А я — как все. Яичная Показуха!

Это его «Я — как все» заставило меня призадуматься.

Прошлым вечером Халбет много распространялся насчет того, какой сброд его научные сотрудники (первоклассные протиратели штанов с 9 часов до 17), а потом вдруг заявил, что и сам втянулся в это занятие. А сейчас снова: «Я — как все», но уже по поводу яиц. Выжат, решил я, как лимон, только одни циничные шуточки и остались.

— Когда у вас деловое свидание? — спросил Халбет. Я ответил, что меня ждут после ленча.

— Хочу нанять вас на полдня, — сказал он. — Сколько?

— Мой гонорар три с половиной сотни в день, — отрезал я.

— Чудненько! — воскликнул Халбет.

— Проблема усталости металла? — спросил я. Он покачал толовой.

— Думаете, я не помню вчерашнего?

Я притворился, что занят сражением со сливовой кожурой, а он продолжал:

— Я ведь рассказывал вам о своей лаборатории, не так ли? — Я языком нащупал во рту кусочек кожуры и утвердительно кивнул головой.

— Упоминал ли я о сортирах в моей новой лаборатории, и о том, как они элегантны?

Я нашел сливовую кожицу и деликатно сплюнул на тарелку.

— У вас затруднения с металлом? — снова осведомился я. Наверняка, опять безгонорарный визит!

— Возможно, что и так, но я вас нанимаю не для этого. Просто хочу поводить по лабораториям и полюбоваться вашей реакцией, — буркнул Халбет.

— Доктор Халбет, вам отлично известно о существовании специальных консультативных фирм, которые только и занимаются вопросами повышения эффективности труда научного персонала.