Ольга Гаврилина - Смерть на фестивале

Они остановились в центре моста, на самом его изгибе. Продюсер помнил, что ограждение было высоким, но сейчас оно показалось еще выше.

– Ну что, готова? – Для пущей убедительности он вытащил мобильник. – Я тебя на телефон поснимаю, а потом кадры Рубену сброшу. Опять же, если смысл в этом будет. Хотя он очень на тебя надеется, – подбодрил он Ванессу. – Потом, конечно, еще пробы сделаем, – подчеркнул он, увидев сомнение на лице девушки.

– В сцене слов нет, так что давай пластикой и жестами импровизируй. Предполагается, что она на заградительную решетку взбирается, а потом вниз прыгает. На прыжок каскадера пригласим, а все остальное – сама.

– Мне какое-то время надо, чтобы настроиться, – проговорила Ванесса, задумавшись.

– Несколько минут я тебе могу дать. Только ты не стой на месте, двигайся. Вон, на чугунные прутья взберись, так лучше ситуацию прочувствуешь, – посоветовал продюсер и поставил сумку на мост.

Она походила туда-сюда, попыталась заломить руки, но это ей показалось слишком, «как в греческих трагедиях». Она дотронулась до ограждения, ладони ощутили холод металла, который мурашками разнесся по всему телу. Она поднялась на витой прут. Консоли наблюдал молча. Потом еще выше. Раскинула руки, как в «Титанике». Приятный ветерок погладил щеки. Ванесса сделала еще один шаг наверх и чуть нагнулась над речкой, представив, как это – потерять любимого и остаться одной. Резко пахнуло сыростью, усилился звук бурлящего течения, но она все никак не могла погрузиться в нужное состояние – мысли о непоправимом несчастье не приходили, а желание расстаться с жизнью – тем более.

Бледная луна, как опухшее лицо утопленника, вышла из-за облаков, осветив темные строения домов, кромки деревьев, несущийся под ними поток, бьющийся об огромные черные валуны, и две одинокие фигуры, одна из которых балансировала на ограждении.

«Нет, не получится из меня актрисы, если даже в таких реальных обстоятельствах не могу ничего изобразить», – думала девушка. Она нагнулась пониже, стараясь поймать хотя бы то ощущение страха, которое должна была испытать героиня, отважившаяся пойти на такой чудовищный шаг.

Сильный толчок прямо в спину оторвал ее ноги от опоры, и Ванесса полетела вниз. В последний момент успев зацепиться правой рукой за нижний чугунный прут. Она еще ничего не понимала, когда ее глаза встретились с глазами продюсера – это был дикий взгляд отчаявшегося человека, решившегося на убийство.

– Помогите! – прохрипела Ванесса, пробуя дотянуться второй рукой до ограды. – Помогите! – громче произнесла девушка, из последних сил держась за пруток.

Животный испуг промелькнул в глазах Консоли, он занес ногу и во всю мочь грохнул по пальцам девушки широким каблуком своего ботинка. Потом еще. И еще… От невыносимой боли рука Ванессы разжалась.

– Боже мой! Бедная, несчастная девушка! – тихо произнесла Дана.

– И обездоленные родители… – добавила Лола.

Ей вспомнилась загадка с карточкой участника фестиваля, которая была обнаружена в номере у Ванессы. Все стало ясно: девушка быстро оделась и вышла к продюсеру, ей незачем ночью бейджик навешивать.

– А мальчик ливийский нашелся? – поинтересовалась Дана.

– Да, с ним работают психологи.

– А ведь и правда – как правило, жертвы педофилов никому не рассказывают о своих насильниках. Множество примеров есть этому, – задумчиво проговорила Лола.

– Это верно. И даже когда за дело берутся психологи и полиция, очень трудно у таких детей что-то выпытать. Особенно если учесть сам предмет вопросов и трудности с определенными названиями частей тела, а то и самих действий, – подтвердил Капелини.

– Я знаю, что психологи часто просят нарисовать маленьких пациентов картинки, а через них уже стараются докопаться до правды, – заметила Дана.

– Да, но, к сожалению, по картинкам сложно предъявить обвинение, – посетовал бывший следователь.

– Теперь понятно, почему Консоли покончил с жизнью. Не выдержал тяжести совершенного убийства! – заключила Лола.

– Скорее всего, так и есть, – подтвердил Никола. – Алессио на допросе рассказывал, что продюсера преследовал взгляд Ванессы, удерживающейся из последних сил за ограду над рекой, и что на этой почве у него галлюцинации начались. Ресторатор старался не оставлять Консоли одного в таком состоянии. В тот трагический вечер пришел к нему домой, уже предчувствуя неладное, но опоздал – тот уже застрелился. Кстати, он открыл двери своими ключами, иначе бы ты не смогла войти в дом.