Ольга Гаврилина - Смерть на фестивале

Журналистки переглянулись.

– Скажешь тоже, я что, не могу просто так Дану в гости пригласить?

– Можешь, конечно, только это не тот случай.

– Если честно, я вообще запуталась теперь. Алессио был другом Консоли, но тот сам наложил на себя руки, и непонятно почему. А каким боком здесь Ванесса завязана? Или это совсем другая история?

– Продюсер и хозяин ресторана оба из Сицилии, но на самом деле они открылись друг для друга не так давно. Педофилы – скрытный народ и обычно работают в одиночку, – пояснил Капелини. – Вы же знаете, сколько эмигрантов прибывает в Лампедузу и в Сицилию, и среди них полно детей без родителей.

– Но их всех проверяют и помещают в специальные лагеря для беженцев, – заявила Дана.

– Проверяют взрослых, а детей, скажем так, пытаются проверить. Да и как это можно сделать, если даже возраст записывают со слов самих ребят, которые, как правило, стараются убавить себе несколько лет.

– Помните репортаж, который сделали корреспонденты «Гиен», где показали, как запросто уходят и возвращаются, когда им вздумается, беженцы из таких пересыльных пунктов и насколько они там бесконтрольны? – заметила Лола.

– Помню, конечно, но здесь не в этом дело. Алессио Джакомелли устраивал детские утренники у себя в ресторане, а для маленьких беженцев это мероприятие было бесплатным. Он даже прослыл великим благотворителем. А Консоли приглашал мальчиков на сьемки, тоже вполне официально. Он еще приходил в ресторан на эти праздники каждое воскресенье, когда они работали над фильмом в Сицилии, а иногда приезжал специально из Рима.

– То есть они таким образом приглядывали себе ребятишек? – уточнила Лола.

– Совершенно верно, – подтвердил Никола.

– Вот черт! Гадость-то какая! – негодующе произнесла Дана.

– Полиция Джакомелли засекла уже через интернет и даже подставу ему устроила, так что его арест был уже делом решенным. А вот по поводу Консоли никаких подозрений не было, только во время допроса открылось.

– Так, может, этот Алессио Джакомелли наговорил на продюсера, чтобы вину с себя снять?

– Нет, к сожалению, да и не отказался он ни от чего, а скорее даже наоборот, рассказал многое, что без него мы не узнали бы никогда и что совсем не свидетельствовало в его пользу.

– Тогда получается, что продюсер покончил с жизнью из-за своего влечения к мальчикам, от которого не мог избавиться, хотя понимал, что это великий грех? – предположила Лола.

– Верно! Другого варианта просто не вижу, – согласилась Дана.

– Только Ванесса здесь совсем ни при чем! – Лола была в замешательстве.

Капелини дал им выговориться, молча посмотрел вдаль, о чем-то задумавшись, бросил в рот очередную клубнику.

– Нет, вовсе не от тяжести своего мерзкого непреодолимого желания он наложил на себя руки, а от невыносимого страха, что его убийство раскроют, ну а по ходу выяснится и все остальное, – очнувшись от дум четко проговорил он.

– Его убийство?! – хором воскликнули девушки.

– Да, убийство Ванессы, – с ударением произнес Никола.

Консоли трясло, как в ознобе, и несмотря на то что он проделал все возможное, чтобы отвести от себя подозрения, не говоря уже о заранее продуманных рассказах о ненормальном смехе Ванессы и ее психическом отклонении, его не переставали мучать жуткие сновидения. Ему еще повезло, что девушка на самом деле часто смеялась до икоты, что подтвердил актер Леоне Дзини. Консоли оставалось только раздуть эту историю, заложив сомнения в души коллег, и выдумать еще парочку рассказов про странное поведение Ванессы. А тут еще этот армянский режиссер привязался со своими предложениями, и Консоли решил переправить его к переводчице, убив сразу двух зайцев – отвязаться от Рубена и занять ту же Ванессу, у которой, как оказалось, было совсем немного работы на фестивале. Продюсеру очень хотелось, чтобы она забила себе голову делами и забыла бы все остальное.

«Ничего, ничего, – успокаивал себя Консоли, – ну, видела она мальчика в моем доме, ну и что? Может, и не узнала его, скорее всего, забыла про этот случай… А если нет? – На шее проступал холодный пот, а за воротник стекали противные струйки. – Но ведь это по большому счету ничего не значит, – вступал он в полемику сам с собой. – Что здесь особенного – пожалел, пригласил ребенка пожить у меня, отъесться? Всем известно, что я один живу…»

Но что-то не давало ему успокоиться. Особенно когда вспоминал последний телефонный разговор с Алессио.