Линвуд Баркли - Опасный дом

– Ты все еще этим занимаешься?

– Мой клиент ограничен в средствах. «Это может быть блефом, – сказал я ему. – Вдруг это простое сотрясание воздуха?»

Уидмор отпила кофе.

– Вуди, – произнесла она, вызвав у него улыбку, – сейчас ты беседуешь со мной. Не под запись. Чем пытался торговать Гоуман? Что пытался вернуть твой клиент?

– В общем, он пытался вернуть то, чем являлась для меня ты.

– Что за чертовщина?

– Гоуман пытался вернуть главную любовь своей жизни.

Синтия послала Винсу открытку с соболезнованиями, увидев в газетной рубрике некрологов сообщение о кончине его жены. Терри она об этом не сказала. После двух катастрофических посещений милфордской больницы, когда там лечился Винс, Терри настоял на том, чтобы больше туда не соваться. «Мы старались, – сказал он, – мы пытались выразить нашу признательность, но он отверг ее. Наши возможности исчерпаны». Синтия отчасти согласилась, но осталась при мнении, что они перед Винсом в долгу за то, что он для них сделал несколько лет назад. Если бы Винс не помог тогда Терри собрать головоломку событий случившегося с ее родителями и братом Тоддом, то Терри не успел бы найти ее и Грейс. А ведь их жизнь висела на волоске.

В общем, на взгляд Синтии, у нее оставался перед Винсом должок. Она была обязана ему своей жизнью и жизнью дочери. Послать ему открытку – наименьшее, что в ее силах. Синтия выбрала как можно менее сентиментальную, но внутри написала: «С большим сожалением узнала о кончине твоей жены Одри. Не перестаю думать о тебе и Джейн. Не сомневайся, я и раньше тебя не забывала. Ты жертвовал собой ради нас, и я тебе навсегда признательна. Понимаю, в нашу последнюю встречу тебе было не до этого, но это и сейчас остается правдой, какой было тогда. С наилучшими пожеланиями в трудные времена. Синтия».

Она могла бы подписать открытку «Синтия и Терри», но не стала. Ведь соболезнования от нее. От Терри она это утаила.

Винс не откликнулся на открытку, чем только порадовал ее. Но через несколько дней после переезда в квартиру Синтия увидела стоявший неподалеку старый «додж». Выходя из машины, она заметила Винса Флеминга, открывшего дверцу «доджа».

– Привет, – сказал он.

Винс похудел и поседел. Пока шел к ней, Синтия заметила, что он двигается с трудом, словно превозмогая боль.

– Винс!

– Я был тут неподалеку, гляжу – ты едешь мимо. Обрадовался, что узнал. Решил хотя бы поздороваться. Только ведь это не твой дом?

– Нет, – подтвердила Синтия. – Люблю посидеть после работы на веранде с пивом. Составишь мне компанию?

Он помялся.

– Почему нет?

Она поднялась к себе, оставила там сумочку, сбросила туфли, захватила две бутылочки и сигареты и босиком спустилась вниз. Винс ждал ее в одном из кресел, глядя на улицу. Она дала ему бутылку, уже успевшую запотеть.

– Спасибо, – кивнул он.

Синтия села, подобрав под себя ноги, и поднесла горлышко своей бутылки к губам.

– Работаешь неподалеку? – спросила она, будто перед ней был дружелюбный сосед-работяга. На самом деле если бы Винса привела сюда работа, ей следовало бы предупредить соседей о необходимости усиления бдительности.

– Нет, – ответил он. – Спасибо за открытку.

– Пожалуйста. Я увидела некролог в газете.

– Да уж… – пробормотал он.

– Она долго болела?

– Год. – Винс сделал глоток. – Ну и жара сегодня!

Синтия обмахивалась левой ладонью.

– Не то слово!

– А вы, значит, на мели? Комнату снимаете? Как вы в ней помещаетесь втроем?

– Не втроем, одна я.

– Разбежались, что ли?

– Нет, просто мне понадобилась передышка.

– Для чего?

– Передышка, и все.

– Понял. Иногда приятно пожить одной. Меньше проблем.

– Джейн по-прежнему с тобой?

Винс покачал головой:

– Нет. Живет с одним балбесом.

– С кем?

– Балбес, придурок, назови как хочешь. Музыкант. Лабает в оркестре. Мне все это не по душе. Может, я устарел. Не нравится, и все тут.

– Вы с Одри сначала поженились, а потом стали жить вместе? – спросила Синтия.

– Это разные вещи, – возразил он. – Мы были старыми знакомыми. Она уже побывала замужем. Кому какое дело, что мы делали в том возрасте?

– Может, и Джейн так думает? Мол, ее дела никого не касаются.

Винс покосился на нее:

– Я что, приехал для того, чтобы ты мне плешь проедала?

– Не знаю. А для чего?

– Уж точно не для этого. – Он долго молчал, а потом проговорил: – Я хотел извиниться.

– За что?

– Когда вы навещали меня в больнице, у меня было гадкое настроение. Наверное, я долго тянул, но уж так у меня заведено: долго не сознаюсь себе, что был не прав.