Татьяна Нильсен: Зелье забвения

Плату за пользование лежаков не брали, но настойчиво приглашали или на обед, или охладиться ледяным пивом, или как минимум выпить чай. Уборщика нанимали в складчину, который с рассветом чистил пляж от мусора и вывозил на общественную свалку за город. Всё это рассказал парень, который обнаружил труп, и больше он ничего не знал, никого не видел и странные предметы не подбирал, даже мусор от страха в общую кучу не свалил. И после всех обязательных процедур уборщика отпустили восвояси, наказав находиться в границах города, во всяком случае до выяснения личности мёртвого человека. А о личности не было известно ничего – даже то, каким образом он покинул этот мир-самостоятельно, или же по чьему-то принуждению. Следов насильственной смерти при первичном осмотре не наблюдалось, документов удостоверяющих личность тоже. На нём были только плавки, и на носу скривились очки от солнца. Осмотр места происшествия тоже ничего не дал и когда перерыли весь собранный мусор, то сделали только один вывод – алкоголя за прошлый день и вечер было выпито гораздо больше, чем других напитков, но этот факт вряд ли хоть чем-то мог быть полезным в расследовании. «Да и будет ли расследование, – думал Эрин, – по всей видимости пожилого туриста от жары и алкоголя хватил сердечный приступ, и вскоре надо ждать заявление от родственников или туристической фирмы на розыск соотечественника.» И всё-таки он дал указание оперативникам опросить сотрудников и туристов близлежащих отелей, ресторанов, кафе, на предмет выяснения личности мёртвого мужчины. Полицейский категорически отказывался называть человека жертвой или убитым и пока обратное не будет доказано, для него он был просто мёртвым человеком. И даже, он не мог сказать, что смерть была преждевременной, потому что человек на вид был достаточно пожилым – лет семьдесят-восемьдесят, а может и больше. Эрин всегда возмущался в душе, когда умирал в преклонном возрасте какой-нибудь политический деятель, или знаменитый артист, заголовки газет пестрили – «…из жизни преждевременно и так рано ушёл такой-то…»

«А сколько надо? – думал полицейский, – Двести лет? Недостаточно прожить семьдесят пять, девяносто пять и умереть просто от старости, от того, что организм просто устал носить и питать это тело?»

Его мысли прервал невысокий, толстенький патологоанатом, он махнул рукой, чтобы санитары уносили тело в машину скорой помощи, а сам подошёл к Эрину.

– Ну, что я могу тебе доложить – смерть наступила более восьми часов назад, примерно в девять-одиннадцать прошлого вечера. И пока точно сказать не могу, но предполагаю, – коротышка поднял толстый палец, – что он был отравлен. Завтра утром доложу всё точно. А если хочешь, так можешь присутствовать на вскрытии, приходи часа через два, предварительно будешь знать кое-что.

– Спасибо, я постараюсь, хоть и не очень нравится мне эта мрачная процедура.

Полицейский ехал на машине по большому, курортному городу, который только начинал просыпаться. Служащие торопились на работу в свои офисы, бакалейщики протирали огромные витрины, заставленные свежей выпечкой, дворники катили газонокосилки, распространяя аромат свежескошенной травы. Эрин любил этот город, свою работу и русскую жену Наташу. Они поженились несколько месяцев назад и ещё не успели наговориться, насмеяться да и просто насладиться друг другом. Ей было за тридцать, ему за сорок, и у каждого была своя прошлая жизнь, была своя религия, своё воспитание и своё понимание счастья. И только одно у них было общее – они любили друг друга. Этого оказалось достаточно, чтобы построить семью. А они её складывали по кирпичикам уступая, заботясь друг о друге и уважая интересы каждого. Когда он думал о ней, то ему становилось радостно и тепло, наверное так думает каждый человек, который долго жил в одиночестве, а потом встретил свою вторую половинку. Несмотря на то, что сегодня был законный выходной, Эрин решил заехать домой, принять душ, перекусить и снова отправиться в управление. Что-то подсказывало ему, что с утренним трупом не всё так гладко, вероятно придётся много потопать и попотеть, пока выяснится что это за человек. Но он даже не подозревал насколько запутанной и долгой будет эта история.

В управление полицейский вернулся ближе к концу рабочего дня. Он не горел желанием присутствовать на самой процедуре, и надеялся, что коротышка патологоанатом уже закончил вскрытие, и ему есть что рассказать. Так и оказалось, доктор начал без предисловий:

Читать дальше