Михаил Вершовский - Симфония апокалипсиса

В ряды розенкрейцеров потянулись самые либеральные и просвещенные умы эпохи. Тем самым создавался серьезный противовес интеллектуальному влиянию Церкви. Это всегда было одной из целей рыцарей Храма, мессией которого был не Иисус из Назарета, а страшный и могущественный Бафомет.

— Да, здесь есть над чем задуматься, — произнес вслух Джеб, хотя в его комнате никого, кроме него самого, не было. — Кто он, этот Бафомет? И как он умудрился взять в свои цепкие объятья множество смелых, мыслящих и некогда веровавших людей?

Однако интеллектуальные игры были слишком легковесной забавой для ордена. Пора было реализовать одну из главных целей: устранение монархии и тотальное устранение Церкви со сцены истории.

Бесстрастная рука случая — или была то рука Светоносца-Бафомета? — подбросила тамплиерам неожиданную карту: джокера, которым оказался профессор канонического права университета баварского города Ингольштадт, Адам Вайсхаупт.

Образование он получил в ордене иезуитов, от них же переняв ту истину, что «цель оправдывает средство». С младых лет Адам был одержим идеей собственного величия. И ненавистью к любым формам подчинения и иерархии. Он был хорошо знаком с масонством, но считал его пустой забавой. Вайсхаупт был уверен, что мог бы создать действенную организацию — влиятельных друзей и последователей у него хватило бы, — но проблема, как и для любого революционера, была в финансах. Как раз в этом не было недостатка у тамплиеров. Проверив все связи и возможности Вайсхаупта, орден решил поставить на него.

Ингольштадт, особняк Мейера Ротшильда,

1 мая 1776 г.

Ротшильды, как и рыцари Храма, готовы были ставить на все, что могло расшатать существующий порядок. Богатейшая семья Европы была связана с тамплиерами через Ахашвероша, который всегда появлялся в гуще событий в самые ключевые моменты.

Небогатый, но амбициозный профессор был поражен тем, с каким почетом и вниманием его приняли в доме Ротшильдов. За столом он начал напыщенно разглагольствовать о том, что в Европе все нужно менять, что монархия давно изжила себя, что религия — это яд для любого народа (позже то же самое слово в слово повторит его последователь Карл Маркс), что аристократия крови… Ротшильд, подняв руку, остановил его излияния.

— Дорогой профессор, я готов подписаться под каждым вашим словом, но… Что делать со всем этим реально? Какое лекарство вы прописали бы для лечения этой болезни?

— Лекарство? — вскинулся Вайсхаупт. — Лекарство — это терапия. А нам необходима хирургия. И чем острее скальпель, тем лучше!

— Снова согласен, — кивнул хозяин дома. — И у вас есть люди, готовые взять этот скальпель в свои руки?

— У нас в Баварии таких, увы, немного. Но Франция, как мы знаем, подошла к точке кипения. И там такие люди у меня есть. Но им нужны средства. Деньги. На пропаганду, на провокации, на вооружение масс…

— Деньги для нас не проблема (говоря «нас», Ротшильд имел в виду и семейное состояние, и несчетные богатства тамплиеров, о чем был хорошо осведомлен). Вы уверены, что сумеете ими распорядиться с максимальной эффективностью?

— Абсолютно уверен! — Вайсхаупт даже вскочил на ноги.

— Но! — произнес сидевший рядом с Ротшильдом француз, Андре де Монбар, хранитель. — Общество, которое нами — вами, профессор, — будет учреждено сегодня, внешне должно быть собранием людей, чья цель вовсе не свержение монархии и власти Церкви, но обществом просвещения и образования масс. «Просвещенные» — вот какое название предложил бы я.

— Illuminati? — тут же перевел на латинский язык Вайсхаупт. — Звучит прекрасно и не вызывает опасений.

— Для непосвященных, — вставил Ротшильд.

— Безусловно.

— А главой родившихся сегодня иллюминатов должен стать… — продолжал Андре де Монбар, но Вайсхаупт уже снова вскочил на ноги и кланялся, приложив руку к сердцу, — должен стать наш почтенный профессор. В конце концов, у него знания, связи, последователи…

— Плюс наши с вами средства, — без тени улыбки добавил хозяин дома.

— Но заместителем отца-основателя будет, я думаю, наш человек, Гийом Моро. Через него же будут поступать и деньги, — сказал Андре де Монбар.

— Согласен! — вскричал отец-основатель.

В ордене Гийом тоже был Гийомом, но не Моро. Он звался несколько иначе: рыцарь Гийом де Шатре. Вайсхаупту об этом знать было совершенно необязательно. Но так или иначе, а иллюминаты стали фактом. И, как показали события, фактом весьма весомым и реальным. Тогда же, 1 мая, были определены и цели общества для посвященных. Пару задач сформулировал Вайсхаупт, но большинство были определены Андре де Монбаром и Мейером Ротшильдом. Записывал их на листе пергамента Вайсхаупт, чтобы исторический документ казался его, и только его, детищем. Затем он зачитал написанное присутствующим: