Сергей Мориц - По собственному следу

Всплеск шагов по залитому узкому проходу. Некто еще спустился в эту преисподнюю. Ласло погасил фонарь и беззвучно прокрался в душевую, прикрывшись лоскутьями испорченной шторы, замер в безмолвии. Шаги были равномерными и медленными. Неизвестный приближался. Вот Ласло уже слышит его дыхание, спокойное и размеренное. Он внутри палаты. Прохаживается, расталкивая горы мусора.

Это был он. Ле Грэйди. Или кем бы он ни был. Ласло разглядел его сквозь одно из многочисленных отверстий своего укрытия. Самозванец остановился точно у двери в морозильник.

— Пора от тебя избавиться братец, — вымолвил он, — у нас случился побег. И возможно, этот непокорный, скоро приведёт сюда ищеек. Будет совсем не просто обьяснить им твоё присутствие.

Безумный доктор, достал замороженную голову, и положил её в черный мешок. Туда же он сложил и остальные части тела, не забыв и про скелет на полу.

Погрузив мешок изрубленной плоти на залитую засохшей кровью коляску, он покатил её к выходу, поскрипывая заржавелыми колёсами.

Ласло тихо покинул укрытие, преследуя насвистывающего маньяка, вооружившись фонарём, и тупым скальпелем.

Он бесшумно настиг его за порогом, со всего размаху треснув по голове тяжелым железным фонариком. Самозванец в ту же секунду, покачиваясь, свалился теряя сознание.

Ласло растерянно проверил пульс. Доктор был жив. Тогда он с пренебрежением столкнул мешок с кресла скрипучей коляски, и приложив немало усилий, усадил туда пластилиновое тело доктора. На потрескавшихся, кожаных подлокотниках, имелись широкие ремни из твёрдой кожи, которыми он сразу же пристегнул его руки. Та же процедура повторилась и с ногами на специальной подставке, оборудованной такими же ремнями для безопасности окружающих. После тщательной проверки всех замков и креплений, Ласло затащил скрипучее средство передвижения обратно в палату.

Он приходил в себя довольно долго. Видимо Ласло немного переборщил, не рассчитав силу удара.

— Ну что? Очнулся? — спросил его Ласло, как только он открыл глаза.

— Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попал? Ты же сбежал, — прищурившись от боли переспросил доктор, — ну вот, ты видел слишком много. Теперь ты только ускорил процесс, собственного помешательства. Я вскрою твой череп в самое ближайшее время. Как только встану из этого кресла.

— Уже порядком устал спрашивать тебя об этом, но все же. Кто ты такой? И кто в этом мешке?

— Не ожидал, что ты зайдёшь так далеко. Мой любимый братец. В мешке его голова. И тело тоже его, — без сожаления и скорби произнёс он.

— За что ты убил его?

— Я был его пациентом, — его глаза, вдруг засияли безумием, — он держал меня здесь как в клетке. Держал с тринадцати лет. Он верил что сможет вылечить мой недуг. Но он даже не мог поставить мне диагноз. В семье сразу пришли к тому, что я невменяем. Первым признак проявился в семь лет, когда я на глазах матери задушил бездомного щенка, которого притащил в дом только для этого. Меня отправили в заведение, подобное этому. А когда спустя ещё пять лет меня боялись все врачи, и отказывались меня лечить, отец отправил моего старшего брата изучать психиатрию. Когда он получил диплом, и работу в этой психушке, он приволок сюда меня. Он создал это место специально для меня. Я никогда не покидал этих стен. Он говорил, что это слишком опасно. Но только не говорил для кого.

— Что было дальше?

— Ты уверен, что хочешь знать?

— Рассказывай, — приказал ему Ласло.

— Однажды я решил все взять в собственные руки. Он заботился обо мне. Но я хотел свободы. И я зарезал его. Проще простого. А затем расчленил и спрятал здесь. Он носил очки, а внешне мы были очень схожи. Небольшие перевоплощения. И я вышел отсюда, из самого опасного психа, превратившись в главного психиатра клиники. Об этом месте никто не знал. Он никого не пускал ко мне. Три остальные палаты всегда пустовали. Потом я посадил в одну из них медсестру, заметившую подмену. Она просидела в соседнем изоляторе пол года, прежде чем скончалась от моих пыток. Я заставил написать письмо её ухажеру, в котором она заявила, что собирается посмотреть мир, и уезжает. А её старая мать мало интересовалась жизнью дочери. Больше её никто не искал. И уже не найдёт никогда.

— Тебе это так не сойдёт с рук.

— Ты помешаешь мне выйти сухим из воды?

— Не сомневайся в этом.

— Но ведь ты так и не знаешь всей правды до конца. О своей жене. Ты хочешь её услышать? Развяжи меня, и я расскажу тебе, — ухмылялся безумец.