Сергей Мориц: По собственному следу

Его жутко мутило. Сознание было едва ли материальным, за него было не ухватится, и Ласло все чаще его терял, боясь утратить насовсем.

За последние сутки ему скормили шесть гнусных колесиков, разрушавших и съедающих его усталые мозги.

Он просыпался и обнаруживал себя в самых разных местах лечебницы, нисколько не ведая как там очутился. На полу своей палаты. Сидя в холле или на на унитазе в зловонном туалете. Он узнал о том, что здесь имелся подвал, только очнувшись лицом в луже собственной слюны, на его полу. Весь персонал и сотрудники, проходили мимо него, в то время как он, беспомощно полз к своей палате. Очевидно они игнорировали его по указанию доктора Грэйди, которым ловко управляла бывшая жена бедняги Ласло.

Прошло ещё несколько дней. Его беспрестанного пичкали розовыми наркотиками, от которых он уже перестал ходить и мочился под себя. Он мечтал, что скоро все закончиться, но они не давали этому случится.

Ему рассказали, что дочь приходила его проведать, и он её не узнал. А после бросили его в душевую, и несколько часов подряд поливали холодной водой из шлангов, чтобы привести в чувства. Затем напоили специальным раствором, вызывающим рвоту и очищение организма. По словам одной из медсестёр, готовили к приходу бывшей жены и нынешней невесты доктора.

На этот раз сознание посетило его в неизвестном до этого момента месте. Это была небольшая комната, оснащённая лишь одним столом, и двумя стульями. К одному был привязан он, другой пустовал напротив. В верхнем углу он разглядел нечто, напоминавшее прибор для видеосъемки. За ним явно наблюдали.

Дверь открылась и на пороге гордо появилась София.

— Ну как тебе первая неделя в нашем санатории? — с вредным подтекстом заинтересовалась она.

— Очень хорошие условия, — от долгого отсутствия речи, его язык и губы будто говорили впервые.

— Рада, что тебе нравиться. Слышал, что к тебе приходила Грета?

— Она знает, что ты здесь?

— Нет конечно же. Но было так забавно наблюдать за вашей встречей. Бедняжке жаль тебя. Она и впрямь поверила, что ты спятил.

— Прекрати это. Она уж точно этого не заслужила. Как ты можешь с ней так поступать? — он осуждающе посмотрел на неё.

— Я буду заходить к тебе. Надеюсь она тоже. Хочу ещё раз увидеть это трогательное зрелище. Надеюсь твоих мозгов ещё надолго хватит, — она собралась уходить.

— Если я выберусь отсюда, я прийду за тобой. Будь уверена, — его взгляд был лишён всяких эмоций, а голос спокоен и расчетлив.

Она ничего не ответила ему, лишь глумливо перекривила и пошла к выходу. Через минуту после её ухода вошёл доктор. Его нос был перебинтован.

— Мало мне пришлось калечить себя, оставляя ожоги и прочие увечья, на своём теле, так ты решил ещё добавить? — он выглядел злым и недовольным.

— Жаль, что не удалось откусить полностью, — произнёс он с неподдельной досадой в голосе.

— Ты думаешь, все что ты испытал в последнюю неделю, это предел моих фантазий? Если так то ты глубоко заблуждаешься. Есть ещё масса жестоких пыток, которым ты непременно будешь подвергнут в дальнейшем. А в конце, я превращу тебя в самый настоящий овощ. Лоботомии головного мозга. Слышал о такой процедуре? — с задором констатировал веселый доктор.

— Я потерплю. Из-за меня ты подвергся таким самоистязаниям, что я не вправе лишать тебя такого удовольствия. Я ведь и не предполагал, что шрамы были настоящие, думал тоже бутафория, — Ласло бесстрашно смотрел в его глаза.

— Что ж, приступим. Подготовите пациента к электротерапии, — провозгласил он кому-то извне.

В комнату вошли двое санитаров. Они синхронно освободили Ласло, и повели в неизвестном направлении.

Он оказался в холле с другими пациентами, думая о том, что теперь его отсюда никогда не выпустят. Нужно было что-то срочно предпринять. Иначе они его не оставят в покое.

Проходя мимо окна, он вдруг заметил задумчивого Шляпочника, в размышлениях бросившего предмет собственного обожания на подоконнике, без присмотра.

Ласло остановился точно напротив него, делая вид, что разглядел нечто в окне. Санитары заинтересованно обернулись туда же, а он тем временем незаметно стащил шахматного коня, и бросил в карман одного из санитаров.

Только они зашагали дальше, Шляпочник в растерянности обнаружил пропажу:

— Он же здесь лежал. Мой единорог! Он точно был здесь! — начал истерику огромный толстяк, — кто-то украл его! Кто взял моего единорога?!!

— Я видел, — отозвался Ласло, — он его взял, — указал он на недоумевающего крепыша в больничной форме.