Сергей Мориц: В плену воображения

В руках он держал пышный букет цветов, и открытку. Ту самую. Которую она так сильно ждала.»

Поставив точку, Эсер почему — то не ощутил желаемого облегчение. Не было и радости, гордости или недовольства. Все, что он почувствовал — это опустошение. Эта книга была для него не просто очередным детективом или второразрядной писаниной. Он что — то оставил в ней. Какая — то частичка его самого просто исчезла на этих страницах. И вернуть утраченное было уже невозможно.

Он тяжело вздохнул и поднялся. Затем с облегчением отправил рукопись в издательство по почте и устало покинул кабинет.

Проходя мимо комнаты давно погибшей дочери, он вдруг схватился за грудь. Внутри очень сильно защемило. Писатель заново переживал её смерть, и это было непросто. Ему неожиданно захотелось обнять жену. Найти в её объятьях покой и утешение.

— Анна! — отчаянно выкрикнул он, не обнаружив её в комнате, — Анна! — обессиленно метался по квартире.

«Ушла» — подумал он, неуклюже обуваясь, — «увидела меня за компьютером и ушла».

Эсер немощно миновал бесконечные пролеты, напрочь позабыв про лифт. Он несколько раз упал и сильно ударился спиной о ступени, но это его нисколь не остановило. Повстречавшаяся на лестнице девушка, шарахнулась от него в сторону. Позже он понял, что это была та самая соседка, которая прогнала его из своей квартиры. Он подумал, что она узнала его, и поэтому испугалась. Но тут же вспомнил, как читал отрывок об этом в своём дневнике. Вымышленной автобиографии. Значит он никогда не был в её квартире, а испугалась она, его внешнего вида. И это было не удивительно, ведь он выглядел так, точно восстал из мертвых. Им было впору пугать детей в комнате страха. Похожий на отощавшие мощи мумии, он едва ли передвигался ступеньками.

— Моя жена, — запыхавшись выпалил он, домоправительнице, страдающей сильным ожирением, — она давно ушла?

— Что? — переспросила та, пережёвывая вязкую конфету, что липла к её зубам.

— Моя жена. Анна. Когда она ушла? — повторил он вопрос погромче.

— Вы. Вы пугаете меня, — заявила она.

— Мне не до этого сейчас. Вы можете ответить на мой вопрос?

— Эсер, но вас ведь нет жены.

— Что? Это вас не касается. Да мы не живем вместе почти два года, но это не ваше дело! Просто скажите кода она ушла? Разве это так сложно? Это все что вам приходится делать. Весь день следить за тем кто входит и выходит. Но вы и с этим не справляетесь! Жир уже затмил вам глаза?

— Да как вы смеете?! Снова напились до чертиков! Так не за чем оскорблять окружающих. Сами то на кого похожи! Страшно смотреть на вас. Совсем из ума выжили! — завопила толстуха.

Эсер не стал дослушивать её истерику, и отправился прямиком на улицу, выскочив на проезжую часть. Свет фар и визг тормозов. Он зажмурился и упал.

— Придурок, — раздалось из опущенного окна проезжавшего автомобиля, — да он не в себе. Поехали отсюда.

— О господи! Что с вами? — отскочил от него прохожий, который решил помочь, как только рассмотрел его лицо поближе.

Он встал, опершись на фонарный столб, яркие лучи которого, предательски явили его окружающим. Он видел их взгляды, полные презрения и отвращения. Их реакция, застала его врасплох. Типичное отчуждение. Одни отворачивались. Другие тыкали пальцами. Третьи, корчили мерзкие гримасы и насмехались. Ему стало так стыдно, как не было ещё ни разу в жизни. Он был уродом. И не удивительно, что вёл затворнический образ жизни.

Вбежав в подъезд, он подпер собою дверь, переводя дух. Ещё никогда он не испытывал подобного. Это была беспомощность.

Толстуха сердито вытаращилась на него, выколупывая между зубов остатки липкой конфеты.

Вдруг, со скрипом открылся лифт. Влюблённая парочка, что вышла оттуда подозрительно посмотрели на мужчину, что отворачиваясь, прятался в тени мрачного подъезда. Он прошмыгнул в элеватор, прежде, чем двери сомкнулись.

Когда он вернулся домой, громко звонил телефон.

— Анна? — схватил трубку он, быстро, как только мог.

— Да это я. А как ты узнал? — удивился голос на другом конце провода.

— Когда ты ушла? Почему ничего не сказала? — с облегчением выдохнул он.

— Откуда ушла?

— Из квартиры. Из нашей квартиры.

— Постой Эсер, это Анна, твой агент. Я получила экземпляр твоей книги, поэтому и звоню.

— Агент? Какой агент?

— Что с тобой? Ты в порядке? Я сейчас приеду к тебе. Как раз обсудим некоторые детали. Я должна тебя предупредить… пи — пи — пи.

Гудки прервались. Эсер повесил трубку не дослушав до конца. Из зеркала на него смотрел страшный монстр. Кто же он? Неужели таким он был всегда? Прогрессирующая анорексия, приобретённая впоследствии работы над книгой, превратила его в это чудовище? Или же это был врожденный дефект? Так или иначе, он не мог смотреть на своё отражение. Возможно поэтому в доме было только одно зеркало, да и то, спрятанное в самый темный угол комнаты. По той же причине, он наверняка избегал солнца и других видимых источников света. Поэтому он спал днём.