Сергей Мориц: В плену воображения

— На что уставился? — заметила его приступ Совински, — увидел что?

— Да так ничего, — он застегнул кобуру обратно. Вода была просто грязной.»

Эсер вдруг остановился. Это был явно его почерк и стиль. Автором был точно он. Но ведь он не работал этой ночью. Впервые за долгое время он спал. Пальцы непроизвольно потянулись за сигаретой. Ему захотелось выпить. Но ещё больше ему хотелось наконец понять, что же все таки с ним происходит? Виски обжигал его изнутри:

«Мокрая глина ускользала из под тяжелых сапог как раскалённый воск. Подняться наверх было невозможно. Они стояли у подножия холма, увязнув в болоте на треть сапога.

— Бросьте нам веревку! — выкрикнул Валериан патрульным сверху. Нам не выбраться отсюда самим.

— Но у нас нет веревки! — беспомощно отозвался человек в форме полицейского.

— У нас есть! — один из членов бригады водолазов, подошёл к следователям с веревкой в руках. Он размахнулся и забросил один конец на вершину. Второй любезно отдал женщине-детективу.

Патрульный без труда вытащил стройную напарницу Валериана. Но когда дело дошло до самого Валериана, ему пришлось привязать веревку к машине, да и та медленно покатилась к оврагу, как только следователь начал взбираться. Испугавшись не то за автомобиль, не то за детину, что тащил его в пропасть, полицейский суетливо вскочил за руль, завёл двигатель и включил задний ход, уложив Валериана на оба колена.

— Твою мать! — выругался детектив оказавшись на верху.

— Простите меня. Я… Я не знаю как так вышло. Просто она покатилась, и я… — нелепые оправдания виноватого, выглядели жалко, но Совински почему-то улыбнулась.

— Все нормально, — успокоил его Валериан, пытаясь отчистить грязь с коленей, отчего становилось только хуже. Совински еле сдерживала смех, прикрывая лицо руками. Напарник заметил её насмешки, но не придал этому никакого значения, — давай за руль, — фыркнул он ей, а сам обернулся лицом к озеру. За двадцать с лишним лет, оно стало по настоящему огромным, заполонив половину оврага. Когда его дочь была маленькой, оно было гораздо меньше, напоминая скорее глубокую лужу, или небольшой пруд. Но за прошедшие годы, вода вымыла здесь настоящий карьер, захватив в свой плен вот уже несколько деревьев, ветви которых невольно тонули в ней.

— Нужно получше исследовать трубу. Возможно там есть и другие следы, — поделился Валериан своими мыслями усевшись в машину.

— Ну её же только очистили. Эти четверо наверняка уничтожили все следы, если они там были? К тому же они наверняка заметили бы, будь там что-либо ещё.

— Нужно отправить туда криминалистов. Или ты всерьёз считаешь, что от от них ничего не скрылось? — сыщик посмотрел на неё осуждающе, — а ещё комендантский час. Давно уже пора ограничить пребывание жителей на улице после восьми вечера.

— Всех? — удивилась она.

— Прийдется применить для всех. Это ограничит число подозреваемых.

— Думаешь это кто-то из местных?

— Не важно, что я думаю. Но тот, кто без веской причины будет замечен после захода солнца, станет главным подозреваемым в этом деле, — он глотнул сразу две таблетки не запивая.

— Что ты принимаешь? — подозрительно взглянула на флакон Совински.

— Мигрень. Это лекарство от мигрени, — соврал Валериан, о истинном предназначении препарата.

— Голова болит?

— Просто раскалывается.

— И часто у тебя такие боли?

— Чаще чем хотелось бы. Особенно в последнее время, — запрокинув голову на подголовник, ответил Валериан.

— Может быть нужно показаться врачу? — посоветовала Совински. Он открыл глаза и недоверчиво её разглядывал.

— Это врач мне прописал. Со мной все в порядке, — он не сводил с неё глаз. Итак рассказал ей больше, чем она должна была знать, хотя сам не знал о ней почти ничего. Кроме того что назначение о её переводе было прямиком из столицы, откуда прибыла и она сама. Раскрыла одно громкое запутанное дело, о столичном маньяке — выродке. Прославилась. И там видимо решили, что только ей под силу распутать серию исчезновений в этом богом забытом захолустье. А ещё её звали Лилия. Только здесь её так никто не называл, включая его самого. Но ни про личную жизнь, ни про неё саму он не знал ничего. Не знал потому, что никогда не спрашивал. Он не любил подобных вопросов о себе, предпочитал не задавать их и остальным. Есть ли у неё семья? Муж? Ребёнок, или может даже дети? Что в этом деле прибавило бы ей некого стимула. Возможно это стоит выяснить. Но только не сейчас. Сейчас он расположен на личный разговор, не больше чем глухонемой после операции на мозге — играть на пианино. Поэтому между ними всегда была натянута невидимая нить неловкости. Но ему она вовсе не мешала работать со знаменитой сыщицей из большого города. Правда иногда он диву давался, глядя на её методы вести расследование, как ей все же удалось поймать кого-то? Уровень её профессионализма поддавался сомнениям. Но все же что-то в ней было. Необъяснимое и пугающее. Иногда, она смотрела на мир столь же хладнокровно сколь те, кого преследовала. Факты. Детали преступлений, не вызывали в её женском, казалось бы подверженном впечатлениям, ранимом мозгу, ожидаемой реакции несварения.