Сергей Мориц: В плену воображения

— Мы знакомы?

— Нет. Но мне о вас рассказали друзья в полиции.

— Какие друзья? — она явно была в недоумении.

— Я по поводу вашего пропавшего ребёнка. Мы можем зайти к вам на несколько минут. Не более. Я обещаю.

— Какого ребёнка, я вас не понимаю, — удивленно ответила, совсем сбив его с толку.

— Вашего сына. Мне все известно. Или мальчик уже нашёлся?

— Моего сына?! — она с ужасом начала открывать двери не тем ключом. Как только ей это удалось — перепуганно вбежала внутрь исчезнув из его роля зрения.

— Простите, что напугал. Вы не против, если я войду? — спросил он перешагнув порог. Квартира показалась ему не знакомой. Она совсем не была похожа на ту, которую он видел вчера. Другие обои. Мебель не та. Неужели он перепутал? — простите, но это ведь двадцать третья квартира?

— Кто вы такой? И зачем пришли? Отвечайте немедленно, или я позвоню в полицию! — девушка вернулась в коридор, вооруженная кухонным ножом. Следом за ней из комнаты появился мальчик в пижаме. Он спрятался за её спиной.

— Я не причиню вам вреда. Это лишнее, — уверял он девушку, основным из инстинктов которой, внезапно стал материнский, — мне тут давеча сообщили, что ваш ребёнок пропал. Я и пришёл к вам по этому. Я хотел все выяснить. Хотел написать в газету, — оправдывался псевдожурналист.

— Вам лучше уйти. Мой ребёнок в порядке, — угрожающим тоном уверяла она.

— Ну если все разрешилось, чисто из любопытства: где он был?

— Я сказала вон! Или будет хуже. Мой сын никуда не пропадал! — крикнула Элла. Он не мог поверить своим ушам.

— Как это? Вы же сами вызывали полицию? Я же сам все слышал. Здесь была ещё одна девушка. Детектив. Её фамилия Совински.

— Я никого не вызывала. Я дежурила в больнице всю ночь, — утверждала она.

— Правильно! В больнице. Вы работаете медсестрой в ночную смену. Откуда мне это известно? — спрашивал он скорее у себя самого, — а вчера, вы брали отгул, потому, что когда вернулись утром, ваш ребёнок исчез.

— Послушайте, у меня никто не исчезал. Я всю ночь работала. А мой сын в полном порядке.

— Вас что запугали? Но я ведь знаю ваше имя, знаю кем вы работаете. Откуда? Только вот в квартире что-то поменялось.

— Вы что были у меня в квартире? Вы следили за мной?! Предупреждаю в последний раз…

— Мама, кто это? — огорчённо спрашивал малыш, обхватив её за ногу.

— Никто. Он уже уходит. Не бойся сынок.

— Вы уверенны, что ваш сын никуда не исчезал? — ещё раз попытался Эсер, и вдруг вспомнил, что не видел её лица вчерашней ночью, — а может здесь был кто-то ещё? Кто-то кто мог представиться вашим именем.

— Да никого здесь не было! И быть не могло. И вас здесь уже давно быть не должно! Вы пугаете его. Вам пора.

— Извините меня. Я не хотел доставить неприятности, — виновато промолвил он, — ещё раз извините за вторжение.

Лифт все не ехал. Эсер задумчиво отпустил кнопку вызова и отправился пешком по лестнице. Неужели это все ему приснилось? Не уж то он постепенно сходит с ума?

Полная домоправительница не отрывалась от просмотра любимой телепередачи, с завидной амплитудой поглощая пышные пончики. Она последняя, кто мог пролить свет на события вчерашней ночи. Он трижды постучал в окошко.

— Я вас слушаю, — прожевывая отреагировала она.

— Я по поводу вчерашнего, — решил он не ходить вокруг да около.

— Извините?

— Вчерашнего происшествия.

— Какого такого происшествия? — отложила коробку с лакомством.

— В двадцать третьей квартире.

— А что там случилось?

— Вы притворяетесь? — разозлился он — ведь это были именно вы! Вчера в три часа ночи!

— Я не понимаю о чем вы? И почему повысили тон? — возмущённо оборонялась тётушка.

— Там пропал ребёнок. К вам приходили из полиции. А потом выяснилось, что запасной ключ пропал! Вспоминаете? — раздраженно излагал Эсер.

— Никакой полиции у меня этой ночью не было, — она вдруг обернулась, — а запасной ключ от двадцать третьей висит на стенде, где ему и место. И о пропавших детях я ничего не знаю.

— Вы что сговорились? — в пол тона выпалил он.

— Что вы сказали? — переспросила она очевидно не расслышав.

Он ничего не ответил. Распахнулись двери неуловимого лифта. Эсер двинулся открытую пасть оного, бросив домоправительницу наедине с испорченным аппетитом.

Он вернулся домой. На стуле в прихожей, была брошена одежда. Две пары обуви были посреди комнаты, а дальше следы от мокрых ног, которые уходили в ванную комнату. Дверь была заперта. За нею раздавался задорный детский смех, и громкий шум воды. Он постучал.