Джозеф Джефферсон Фарджон - Тринадцать гостей. Смерть белее снега (сборник)

Все это при нормальной температуре. Когда же она существенно повышалась, его воображение разыгрывалось сверх всякой меры. Оно быстро завладевало его умом, распоряжалось им с безжалостной бесцеремонностью, глумливо вопрошая разгоряченный мозг: «Хочешь поразвлечься? Сейчас получишь по полной». Правда, развлечение не всегда бывало приятным.

Воображение взыграло сразу же после того, как Лидия проводила Томсона наверх. Участие столь красивой девушки усугубило его лихорадочное состояние. Когда она ушла, оставив Томсона распростертым на кровати, он погрузился в забытье, полное чудесных запахов и красок. Закрыв глаза, он наслаждался волшебным калейдоскопом, который непостижимым образом складывался в одно и то же лицо. Даже открывая глаза, он видел перед собой все ту же волнующую картину, правда, слегка подпорченную посторонними предметами – кроватью, спинкой кресла, слегка колыхающимися шторами – на самом деле они были неподвижны, – пижамой, висящей на крючке. Эти прозаические объекты словно старались вырвать его из зыбкого мира наслаждений, возвращая к безрадостной действительности.

Но было кое-что еще, мешавшее погрузиться в мир безудержных фантазий. Смутное ощущение, о котором никто не знал, кроме него самого. Оно забрезжило в тот момент, когда из полузабытья он возвратился к суровой реальности. Чувство полного одиночества.

Оно было невыносимо. Лежать здесь одному, осознавая свое бессилие, в то время как он жаждал быть полезным. Томсон чувствовал себя вычеркнутым из жизни, а ему так хотелось дружеского участия.

– Не буду я здесь валяться! – пробормотал он. – Я отлично себя чувствую, только немного жарко. Пойду спущусь вниз.

Томсон приподнялся и сел. Все вокруг почему-то закачалось. Он откинул простыню, которая тоже вибрировала, как и рука, которая ее держала. Потом спустил ноги на пол.

Оторвавшись от кровати, Томсон заковылял к двери. На полпути он остановился – что-то толкнуло его в грудь. Роберт тщетно попытался найти опору, но пол ушел из-под ног, и он упал. Собрав последние силы, бедняга дополз до кровати…

– Почему ты опоздал? – спросила его тетка.

От станции к ее дому они ехали на слонах.

– Из-за снега, – объяснил Томсон.

– Люди всегда находят предлоги, чтобы оправдать свое невнимание ко мне, – обиженно произнесла тетка.

– Но поезд действительно застрял в снегу.

– А здесь никакого снега не было. Видишь, как солнце светит. Я не собираюсь оставлять наследство тем, кто мной пренебрегает.

– Неужели вы думаете, что я навещаю вас из-за денег?

– Конечно, а из-за чего же еще? Ты думаешь, я не знаю, что у тебя на уме? До меня тебе дела нет, ты только до смерти боишься, что я об этом догадаюсь. А я вот догадалась, и теперь не жди, что тебе что-нибудь оставлю. Все завещаю своим слонам.

Доехав до дома, они спешились, и слоны отправились в слоновник. Доставая из кармана ключ, тетка заявила:

– Я собиралась подарить тебе на Рождество двадцать тысяч фунтов, но теперь ты получишь только галстук. Так что попрощайся с денежками. Знаешь, на сколько ты опоздал? На целую неделю. Уже новый год наступил. Интересно, что скажут о тебе на службе.

Открыв дверь, она вошла в контору и тотчас же превратилась в его босса, который хмуро спросил:

– Почему вы опоздали?

– Из-за снега, сэр.

– Чтобы это было в последний раз. Еще раз опоздаете, уволю. Сегодня придут ревизоры, а у вас бухгалтерия не в порядке. Да они всех нас тут поубивают.

Томсон поплелся к столу, который оказался кухонным. Выдвинув ящик, в котором он держал кухонный нож для заточки карандашей, молодой человек его там не обнаружил.

– Его ревизоры взяли! – гаркнул босс у него за спиной. – Поторопитесь!

На столе лежала куча бухгалтерских книг. Надо заполнить их все, иначе он получит нож в спину. Открыв первую, Томсон стал лихорадочно вписывать цифры: семь, девять, шестнадцать, двадцать три, четыре, восемь, тридцать два, сорок один…

Но когда дело дошло до общей суммы, он вдруг с ужасом обнаружил, что грифель сломался. А его нож забрали ревизоры!

Томсон забегал по комнате в поисках другого карандаша. Он искал его везде: в чашках, чайниках, вагонах и слоновниках. Надо успеть, пока не пришли ревизоры! Вернувшись к кухонному столу, он обмакнул палец в чернильницу и попытался написать сумму. Но вместо нее на бумаге появилась клякса. Она все расползалась, пока не заняла всю страницу. Взмокнув от усилий – в комнате было жарко, как в печке, – Томсон вырвал страницу и бросил ее в мусорную корзину.