Сабин Дюран - Вне подозрений

Громкое урчание двигателя. Рядом со мной притормозил джип, и сидящая за рулем женщина опускает боковое окно. Пальцем постукивает в мое стекло, кричит:

– Вы уезжаете?

– Пока нет.

Она досадливо фыркает, гневно закатывает глаза и, громко ругаясь, отъезжает.

Три пропущенных звонка от Джека.

– Вы где? – услышав мой голос, восклицает он. – Можете со мной встретиться?…

Низкий, многозначительный голос. Договорить я ему не даю. Аня приходила ко мне домой на собеседование, сообщаю я. Но со мной не встречалась. Она виделась с Филиппом, но он об этом «не помнит».

– Это очень странно, Габи…

Спокойно. Это еще не конец. Ты должна рассказать обо всем, что узнала… Но рассказать спокойно, Габи. Давай. Пока он собирается с духом. Пока ты не сорвалась на визг.

– Это не все. Криста утверждает, что у Ани был другой мужчина. И что забеременела она от него. А не от Толека.

– Я знаю. Габи…

Я не даю себя перебить:

– В столе у Филиппа я нашла чек на белье «Агент-провокатор». И святого Христофора, тот кулон, который ищет полиция. Он у Филиппа. Аня подарила его ему. Или он взял сам. Спрятал за задней стенкой выдвижного ящика. Святой Христофор! Исчезнувший святой Христофор! – У меня начинается истерика. – Другой мужчина! Это Филипп! Филипп – тот мужчина!

– Где ты?

– Возле «Вэйтроуза».

– Возле «Вэйтроуза»?

– Все сходится, Джек… Если у Филиппа был роман с Аней, то он постоянно к ней бегал. «Асиксы», кусочки грязи из нашего сада, чек на пиццу. Он мог, не задумываясь, взять мою кредитку…

Я замолкаю. Мой ПИН-код. 2503. Годовщина нашей свадьбы.

– И статьи из газет. Ясное дело, ты будоражила ее любопытство, если твой муж был ее любовником!

– Одежда, – мой голос ломается.

Нет, она не была куплена в «ФАРА». Или у Марты. Подарена Филиппом, вот что. Он рылся в моих вещах… искал подходящие безделушки…

– Мне до тебя ехать десять минут, – говорит Джек. – Сейчас буду. И вместе отправимся в полицию. Возьмем Анин дневник. Найдем кого-нибудь, чтобы перевел…

– Нет… Не надо…

– Надо! Если убийца – Филипп…

– Мы этого не знаем! Я все думаю, думаю… Он мог быть Аниным любовником, но ее не убивать! Ведь мог? У меня в голове не укладывается. Это невозможно! Я знаю Филиппа лучше, чем саму себя. Он не убийца!

– Если он был всего лишь ее любовником…

– «Всего лишь» любовником?… – У меня вырывается болезненный, безумный смех.

– Если он был «всего лишь» любовником, – упрямо продолжает Джек, – почему же, когда тебя арестовали, он не явился в полицию и не сознался в этом? А, Габи? Невиновный человек поступил бы именно так! Прости, но мне все это не нравится. Я еду за тобой.

– Не могу поверить, что он ее убил… Почему?

– Может, она угрожала, что расскажет все тебе.

– Но алиби! У него же есть алиби!

– Есть алиби, нет алиби – это он ее убил. Яснее ясного. Ну как можно считать железным алиби, когда речь идет о целой ночи? Тем более такой ночи! Алиби, которое переходит из рук в руки, как эстафетная палочка! От секретаря к коллеге, от коллеги к официанту, от официанта еще к кому-нибудь… Слышал я о его показаниях: спортзал в офисном подвале, ужин в «Нобу», выпивка в «Дорчестере»… Да в такой тусовочной толпе разве заметишь, кто зашел, кто вышел?

Я закрываю глаза. «Парли Зет-2», Филиппов велосипед… Любимое детище… Скорость и аэродинамика. От офиса до дома меньше чем за четверть часа. Мгновение. Молния. И глазом моргнуть не успеешь.

– Это мог сделать Толек, – слабо возражаю я. – Соврал про Польшу. Он же мог убить! В припадке ревности. То есть… Я… Я не пойду в полицию, пока не буду уверена точно. Если Филипп ее не убивал, копам незачем знать про… ни про что. Я хочу уберечь Милли. Представляешь, что начнется? Снова папарацци под дверями… Она сегодня возвращается. Приедет с минуты на минуту.

– Габи, ну сама подумай, – терпеливо уговаривает Джек. – Это доказательство. Никуда не денешься, прости. Полиция должна знать в любом случае. К тому же, если убийца Филипп, ты в опасности! Господи боже, может, это он тебя подставлял!

– Периваль говорил о какой-то новой улике. Ты ничего не знаешь?

– Доберусь до Морроу и буду ее пытать!

– Узнай любым способом. Если понадобится – даже переспи с ней!

– Ого, дамочка, полегче!

Мы смеемся. Хотя я, наверное, все-таки не смеюсь, а плачу.

– Дай мне пару часов. – Я почти умоляю. – Должно быть какое-то другое объяснение. Я должна сама все услышать. Доверься мне, Джек. Пожалуйста.

В доме пусто. Ни звука. Гробовое молчание. Так тихо, что звенит в ушах.