Питер Джеймс - Одержимость

Она прошла на кухню, стараясь не думать о стуке наверху. Пусть это тоже будет игрой воображения, но она видела лицо Айрис Тремейн, ее испуганный взгляд вверх. Наверное, опять что-то с бойлером. Алекс открыла дверь холодильника, перебрала заморозку, прикидывая, что приготовить Филипу, потом закрыла. Ее одолевало беспокойство. Посмотрела на часы – семь, он скоро приедет. Пусть сам решает, а она приготовит в микроволновке.

Алекс подняла голову, прислушалась. Все тихо. Что имела в виду эта чертова баба? Алекс прошла по коридору, поднялась по лестнице, остановилась на площадке и снова прислушалась. Ей вдруг стало не по себе, она пожалела, что одна. Издалека донесся вой сирены «скорой помощи». Алекс открыла дверь спальни, включила свет – все было в порядке. Проверила ванную – там тоже ничего не изменилось. Прошла к двери Фабиана и снова прислушалась. Толкнула дверь, включила свет. И кровь застыла у нее в жилах.

Перевернутый чемодан лежал на полу, содержимое валялось вокруг.

Ее повело, и она оперлась о стену, чтобы не упасть. Но и стена стала уходить от нее, и Алекс, споткнувшись, ухватилась за кресло. Закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов, открыла, огляделась. Несколько мгновений она пребывала в прострации, потом вышла из комнаты, сделала пару шагов по коридору, открыла дверь в ванную сына. Неужели здесь кто-то был? Нет, невозможно, все окна закрыты, на защелках. Может, чемодан упал сам по себе? Может, она оставила его на краю кровати? Нет, невозможно. Так как же? Как это вышло?

Алекс вернулась в спальню, уставилась на разбросанную по полу одежду, книги, дневник, видавшую виды соломенную шляпу. Потом посмотрела на портрет. Как?

Раздался звонок. Она выключила свет, закрыла дверь и спустилась по лестнице.

– Сидеть! – услышала она голос, а за ним сердитый рык. – Сидеть!

Дрожа, Алекс открыла дверь. Филип Мейн, в потрепанной замшевой куртке, сжимал под мышкой помятый бумажный пакет, а другой рукой не без труда удерживал на поводке Блэка.

– Блэк, сидеть! – Мейн посмотрел на нее. – Извини, если раньше времени, забыл, когда мы договорились. – Он снова рявкнул на собаку: – Сидеть!

– Не помню, чтобы я называла время.

Он протянул ей бумажный пакет:

– Не знал, что́ мы будем есть, поэтому купил красное и белое.

– Спасибо. – Она взяла пакет.

Пес поволок Мейна назад.

– Блэк, сидеть!

Тот испустил низкий рык, похожий на работу мощного мотоцикла на холостом ходу.

– Входи.

Мейн резко дернул поводок, и Блэк издал удивленный хрип.

– Он… гм… не очень доволен… Я мало выгуливал его.

Пес уперся лапами в бетонные ступени и немного проехался – Мейн был полон решимости затащить его внутрь.

– Блэк!

Пес посмотрел на хозяина, признавая поражение, и неохотно последовал за ним в дом. Но в холле остановился и сел.

– Привет, мальчик. – Алекс потрепала пса.

Но тот даже не заметил ее, продолжая подозрительно смотреть в пол. Мейн отстегнул поводок и произнес:

– Он бывает не в духе.

– Наверное, держать собаку в Лондоне нелегко.

– Иногда. – Мейн свернул поводок, сунул его в карман. – Но мы, похоже, управляемся.

Они прошли в гостиную.

– Ты что будешь?

– Выглядишь ужасно.

– Спасибо, – улыбнулась она.

– Ты бледная как смерть.

– Виски?

– «Пэдди» у тебя, полагаю, нет?

– «Пэдди»?

– Ирландский сорт.

Она покачала головой.

– Извини. – Под его пристальным взглядом ей стало неловко. – Наверное, я немного устала.

Филип сел и неторопливо вытащил из кармана пачку сигарет.

Она подала ему выпивку и произнесла:

– Откровенно говоря, дрянной у меня получился денек. А у тебя?

– Ничего.

Он наклонился над стаканом, понюхал виски.

– Есть прогресс? Я хоть сколько-нибудь приблизилась к получению книги?

– Немного. – Он снова понюхал виски. – Немного.

– Я бы голодала, будь у меня все клиенты вроде тебя. Три года, а я так и не знаю, о чем будет книга.

– Предыдущая книга неплохо пошла, девочка моя.

Она улыбнулась. Его последняя книга вышла в пятнадцати странах, ее перевели на двенадцать языков, и на всех она была непонятной.

– А эту твою книгу я сумею понять?

– Ее сможет понять весь мир, девочка моя. Только они не захотят. – Филип чиркнул спичкой «Свон-Веста», поднес пламя к кончику сигареты.

– Ты настроен очень решительно, да?

– Решительно?

– Доказать, что Бога нет.

Он тряхнул спичкой, гася ее.

– Одно жульничество, девочка моя. В этом мире слишком много жульничества.