Питер Джеймс - Одержимость

Алекс уставилась на дверь.

– Миссис Нидхэм?

Она ждала, но больше ничего не происходило. Откуда-то из соседней квартиры доносился детский плач, а сверху – грохот поп-музыки. Она снова нажала кнопку.

Еще одна долгая пауза.

– Да, кто там?

Алекс уставилась на дверь:

– Миссис Нидхэм?

– Кто это? – Голос теперь звучал совсем рядом.

Раздалось шарканье ног, в глазке что-то мелькнуло.

– Чего надо? – враждебно спросил голос.

– Пожалуйста, я хочу поговорить с миссис Нидхэм.

– Вы из муниципалитета?

– Нет. Меня зовут Алекс Хайтауэр. Мой сын дружил с вашей дочерью.

Опять долгое молчание. Потом сухой кашель и снова молчание.

– Вы слышите? – нервно спросила она.

– Так чего надо? Я заплатила за телик.

Алекс нахмурилась, озадаченная.

– Я просто хочу поговорить с вами о вашей дочери Кэрри. У вас ведь есть дочь Кэрри?

Пауза.

– Да. – Еще пауза. – Чего она наделала?

– Ничего, миссис Нидхэм. Хочу кое-что ей передать. Прошу вас, откройте дверь.

Новый приступ сухого кашля, потом звук скользящей задвижки. Дверь приоткрылась. Открывшая оказалась куда моложе, чем Алекс предполагала, – ее возраста, но с усохшим, ожесточенным серым лицом, преждевременно состарившимся от небрежения, желчного характера и жизни в духоте. В молодости, вероятно, эта женщина была хорошенькой, да и сейчас могла бы оставаться привлекательной, если бы захотела. Она стояла перед Алекс в грязном синем халате, с гнездом из бигуди на голове, изо рта у нее торчала сигарета.

– Вы не из муниципалитета? – Она оглядела Алекс с ног до головы.

– Нет.

– Ну, тогда ничего, а то у них всякие дурацкие идеи.

Женщина обшарила Алекс взглядом, потом нервно оглядела коридор, дернула головой и отступила в квартиру. Восприняв это как приглашение, Алекс шагнула в небольшую прихожую, где воняло кислым молоком и табачным дымом. Через приоткрытую дверь справа виднелась кухня, стол, уставленный пустыми пивными бутылками.

Хозяйка провела ее в комнату, служившую сразу спальней и гостиной.

– Вы что-то сказали насчет Кэрри?

Алекс кивнула, осматриваясь: незастеленная кровать, голые стены, одежда, мусор, журналы, немытая посуда здесь и там, грязные окна. Оценила великолепный вид на Лондон.

– Мой сын Фабиан дружил с вашей дочерью… до недавнего времени. Я думаю, они разошлись после Рождества.

Женщина посмотрела на нее тупым взглядом, глубоко затянулась сигаретой, хотя та уже сгорела почти до фильтра, сморщила нос, затянулась еще раз и загасила окурок.

– Не видела ее, она тут редко бывает. – Она отвернулась от Алекс и снова зашлась долгим сухим кашлем. – Садитесь. Бросьте эти газеты на пол. Тут у меня не очень; если ты сама по себе, то они там, в муниципалитете, не очень-то раскошеливаются.

Алекс сняла с дивана пачку газет и наполовину заполненный купон футбольного тотализатора, села.

– Кэрри пошла своим путем, если вы меня понимаете.

Алекс чувствовала, что женщина оглядывает ее с ног до головы.

– Все дети в той или иной мере трудные.

– Я ни о каком Фиббине не знаю… кто такой этот Фиббин?

– Фабиан.

– Не знаю такого. Она мне о нем ничего не говорила.

– Он погиб в автокатастрофе две с половиной недели назад. Я знаю, что Кэрри очень ему нравилась, и подумала, нужно ей об этом сообщить.

– Да? – спросила миссис Нидхэм обыденным тоном, и Алекс подумала, что женщина не поняла ее.

– Понимаете, я ждала, может, Кэрри, приедет на похороны.

Алекс прикусила губу. Хотелось поскорее уйти отсюда, от этой вони, этой несчастной женщины, из этой грязной квартиры.

– Я ей скажу, дорогая, когда увижу – уж не знаю, когда это будет. Извините, ничего вам не предложила… гости у меня редко бывают, вот разве что из муниципалитета.

– Спасибо, я ничего не хочу.

– Чашечку чая или еще чего.

– Нет-нет, спасибо.

– Она в Америке.

Женщина кивнула на каминную полку, и Алекс увидела почтовую открытку с изображением небоскреба.

– И давно она там?

– Не знаю, – пожала плечами миссис Нидхэм, – где она обитает и сколько там пробудет. Получаю открытки, и больше ничего. Открытки регулярно шлет. Некоторые матери и того не получают.

– Я считала Кэрри милой, хорошенькой девушкой, – улыбнулась Алекс.

– Не знаю, не знаю, как она теперь выглядит. Когда-то здесь были ее фотографии, не помню, что с ними сделала.

От входной двери донесся стрекот, затем – настойчивый стук.

– Кто там? – резко крикнула женщина.

Звонок снова прозвенел дважды, настойчивый стук повторился.