Елена Арсеньева: Мудрая змея Матильды Кшесинской

Помню, как меня в самое сердце поразило безволие императора. Это ведь он, Николай, оставил Россию без царя, которому поклонялся, в которого верил народ – и без которого этот народ совершенно обезумел. Я убеждена, что, как это ни печально звучит, Николай Романов сам вырыл яму себе и своей семье. Словом, положа руку на сердце, я совсем не готова была разделить возмущение наших ханжей, шепчущих, что в далекой юности М.К. была его любовницей.

Напротив, меня это чрезвычайно интриговало!

Конечно, тогда, в России, я была всего лишь двенадцатилетней девочкой, которой посчастливилось попасть на последний бенефис М.К., когда она танцевала в Мариинском из «Лебединого озера» – ту самую сцену, в которой Одетта медленно удаляется, изящно трепеща руками, словно прощается; и это в самом деле было ее прощальное выступление. Мне, восхищенной, казалось, что я далека от нее, как от сияющей ночной звезды, и это действительно было так.

Однако сейчас мы обе были эмигрантками, обе снимали дома в Ле Везине, потому что опасались оставаться в холодном, нетопленом Париже – мы ездили туда только на работу. Я, как и было сказано, в контору дома «Хитрово», М.К. же, как я слышала, снова открыла свою балетную школу там же, где жила, – на Вилла Молитор в квартале Пасси, шестнадцатый арондисман [4]. Мы обе трудились, мы как бы сделались равными, несмотря на ее титул светлейшей княгини (всем известны русские князья – шоферы такси и графы-швейцары), и именно это позволило мне подсесть к М.К., поймать ее взгляд и улыбнуться в ответ на ее улыбку.

– Я видела вас в Ле Визене, – сказала она приветливо. – Мы, кажется, соседи. Вы ведь тоже живете на Вилла Ламбер?

Я подтвердила, мы обе сошлись в любви к этой и в самом деле прелестной улице, где все дома стоят особняком, окруженные небольшими парками, впрочем, весь Ле Везине таков. Познакомились. Разговор, конечно, сразу зашел о войне, о том, что нас может ожидать, что мы уже пережили. М.К. рассказала, какой ужас испытала, когда узнала о войне. Тогда никто не ждал, что она окажется «странной»! М.К., ее муж, великий князь Андрей Владимирович, их сын Владимир Романовский-Красинский, которого все звали на французский манер Вовó, тогда только завершили курс лечения в Экс-ле-Бен. Надышались горным воздухом, накупались в богатых серой и йодом горячих источниках и перекочевали на очередной курорт со знаменитой водолечебницей – в Эвиан. Поселились в богатом особняке на берегу Женевского озера. Гуляли, загорали, пили лечебную воду. Осматривали окрестности, несколько дней провели в Берне – и вдруг экстренное радиосообщение: немцы не сегодня завтра пересекут польскую границу. По словам М.К., паника на женевском вокзале была невообразимой, поезда брали с боем. Ехали в переполненном вагоне, сидели на полке по очереди – один сидит, двое стоят. Потом, уже из Парижа, погрузив на два таксомотора чемоданы, собачку, кошку и клетки с канарейками, отбыли в Ле Везине.

В ответ я призналась, что наше с мужем (мой супруг Феликс Серпан был тем, что здесь называют рантье) существование вполне безбедно, однако меня не оставляет тревога, хочется, так сказать, подстелить соломку на случай, если наше благополучие вдруг пошатнется, и муж мне в этом не препятствует, будучи, против обыкновения французов, сторонником женской эмансипации.

– Что ж, он в самом деле мудр, как змея [5], – засмеялась М.К. – Знаете, у меня тоже есть своя мудрая змея. Так я называю одну брошь – великолепную бриллиантовую брошь с сапфиром. Я ее не очень люблю, но очень ею дорожу. Возможно, я когда-нибудь расскажу вам почему.

Сама не пойму, чем я вызвала ее доверие, но все именно так и случилось – со временем она рассказала мне и о своей мудрой змее, и о многом другом.

Париж, наши дни

– Тебе придется открыть ему чердак и отдать картины, – сказал Морис. – И все. И больше ничего! Остальное время ты будешь совершенно свободна. Думаю, дольше чем на три дня мы в Туре не задержимся, так что тебе недолго придется оставаться в одиночестве.

– Задерживайтесь сколько угодно! – расплылась в улыбке Алена. – Пожить одной в Муляне – моя заветная мечта.

– И ты не боишься привидений? – лукаво поинтересовалась Лиза, старшая дочь Мориса и Марины. – Ты не забыла, что там с одной стороны кладбище, а с другой – сгоревший дом, в котором до сих пор бродит призрак хозяйки?

– Я просто мечтаю встретиться хоть с одним привидением, – жизнерадостно ответила Алена. – Вы с Танечкой обычно поднимаете такой шум-гам, что они и на шаг к дому боятся приблизиться. А когда я буду одна, всякое может случиться. И тогда я начну писать не только детективы, но и ужастики, чего мне ужасно хочется!