Ларс Кеплер - Охотник на кроликов

– Так что?

– Нет, ничего, – прошептал Диджей и отвернулся.

– Поговори со мной, – сказал Рекс ему в спину.

– Обязательно. – Диджей медленно выдохнул, чтобы собраться, и тут в кухню вошел Самми, голый до пояса.

– Диджей? – позвал Рекс.

– Обсудим это потом, – тихо ответил тот.

– О чем шепчетесь? – улыбнулся Самми.

– У нас куча секретов. – Рекс подмигнул.

Самми подошел к французскому балкону, приоткрыл дверь и достал сигарету.

– Собираешься на праздник в Нюкварн?

– Да, – кивнул Самми и высек из зажигалки прозрачный огонек.

– Только возвращайся вовремя, к похоронам.

Самми затянулся так глубоко, что сигарета затрещала, и выдохнул дым в приоткрытую дверь, после чего посмотрел на Рекса.

– Я бы с удовольствием вернулся домой вечером, но после девяти автобусы не ходят, – сказал он.

– Возьми такси, – предложил Рекс. – Я заплачу.

Самми выдохнул еще одно облако дыма и почесал щеку большим пальцем.

– Такси не поедет туда посреди ночи… это не само “Кафе Опера”.

– Мне забрать тебя?

– Как это?

– Не забудь, что у тебя вечером вручение награды, – напомнил Диджей и стал накрывать на стол.

– Ты не будешь ночевать у Лиры?

– Ну…

– Можно мне взять твою машину?

– Конечно. – Диджей разложил столовые приборы.

– Тогда я заберу тебя из Нюкварна, Самми.

– Точно? – улыбаясь, спросил Самми и выбросил окурок за перила.

– Скажи мне адрес и время, желательно не слишком позднее, я человек пожилой…

– Час ночи – это не слишком поздно? Можно договориться пораньше, можно…

– Час – нормально, – ответил Рекс. – К этому времени я успею и забрать приз, и выбросить его на помойку.

– Спасибо, папа.

– На пару слов, – сказал Диджей и повел Рекса за собой в оранжерею.

– Что такое?

Лицо Диджея стало замкнутым, движения сдержанно-нервозными.

– Взять мою машину – неважная идея, – начал он. – Я сидел в ней в окровавленной одежде и…

– Но ты же ее вычистил, – перебил Рекс.

– Естественно… это сейчас самая чистая машина в Швеции, но кто знает… Все же смотрели CSI , как они там ходят со своими специальными лампами и находят гору ДНК.

– Вряд ли шведская полиция как-то связана с CSI , – рассмеялся Рекс.

– А что, если он умер? – прошептал Диджей. – Не могу выбросить из головы эту мысль, не понимаю, как могло так получиться.

Самми стоял в дверях, глядя на них.

– Опять вы шепчетесь, – серьезно сказал он.

Красный ковер, окаймленный горящими факелами, вел к стеклянному входу в “Кафе Опера”. Встретившая Рекса женщина со светлой косой проводила его к стенду с портретами главных действующих лиц.

Событием сегодняшнего вечера было вручение приза, которого, как полагал Рекс, он заслуживал давным-давно. Дело зашло так далеко, что он начал даже утверждать, что не хочет этого приза, что не примет его, даже если его запекут в клубничный торт.

Когда он в этот раз вежливо отказался от участия, устроительница позвонила ему и сказала, что краем уха слышала, кто получит приз в этом году.

В сутолоке между столами с закусками и баром с шампанским шум был просто оглушительным.

Извинившись, Рекс протолкался к бару и заказал бутылку минеральной воды. Музыка стала тише, освещение изменилось.

Высокая женщина из газеты “Ресторанвэрльден” поднялась на сцену и вошла в свет прожекторов.

Хотя Рекс знал, что приз получит он, сердце у него забилось сильнее, и он непроизвольно провел рукой по волосам.

Женщина взяла микрофон. Тишина прокатилась по помещению, достигла фойе. Женщина заговорила:

– В двадцать четвертый раз мы выбираем Короля поваров. – От ее вздоха загудело в динамиках. – Девяносто девять известнейших поваров Швеции выбирали победителя…

Пока она говорила, Рекс вспоминал день рождения Самми – мальчик тогда спрятался под кухонный стол и отказывался выходить и развернуть подарок. Вероника потом говорила, что он слишком разволновался в ожидании папы.

Публика вежливо посмеялась какой-то шутке ведущей.

Многократный победитель, Матиас Дальгрен, сидел, закрыв глаза, с напряженным лицом, в кресле у столиков первого ряда.

Рекс дрожащими руками поднес стакан ко рту, допил остатки минеральной воды, поставил стакан на стол.

В микрофоне снова затрещало, когда женщина на сцене сломала сургучную печать. Красные крошки посыпались на пол; женщина развернула лист бумаги, подняла его к свету и посмотрела на публику.