Сергей Протасов - Катастрофа

«Никогда бы не подумал, что можно так убиваться из-за химчистки, – думал Герман, глядя на заливающуюся слезами Таню. – Вот у меня проблемы, и то я держусь, не раскисаю, а тут такие эмоции. Странный народ эти женщины все-таки. Обязательно завтра загляну в здешнюю химчистку, возможно, там даже и зарплата выше, думаю, еще и посмеемся с ней над сегодняшним „горем“. Из негатива всегда надо уметь делать позитив. Знала б она, какое мне предложение сегодня сделали! И чего мне стоит от него отказаться. Наверняка она бы мной гордилась. Что ни говори, но система ценностей у нас с ней одна и понимание жизни тоже. Реакции несколько разные, но это все женские приколы, на которые не нужно обращать внимания».

Людей в университете прибавлялось день ото дня, начиналась пора подготовки к началу нового учебного года. В течение следующих двух недель Герман настойчиво пытался увидеть профессора Краснова, но тот был неуловим. Совещания и заседания без начала и конца, неожиданная командировка, обеды, просто отсутствие в университете и т. д. Вилкова тоже не объявлялась, и стало казаться уже, будто никто ничего и не предлагал.

В химчистку он так и не ходил, догадался о неуместности такого рода помощи супруге. Таня сидела дома и штурмовала рекрутинговые сайты в поисках работы, но летом активность работодателей резко снижается, и до собеседований дело пока не дошло, хотя интересные предложения все-таки были. Отношения в семье опять стали ровными, почти как до того злополучного дня Таниного увольнения, только с некоторыми особенностями, вызванными отсутствием необходимых средств к существованию.

Герман искал подходящий для защиты университет, но все ответственные лица оказывались занятыми и просили выйти на связь месяца через два-три. Иного и не следовало ожидать.

Изнурительное ожидание затягивалось, деньги тем временем заканчивались. Восстановившиеся отношения накладывались теперь на внутреннее напряжение от ожидания неизбежной финансовой катастрофы и приобрели новый, трагический оттенок.

Дело определенно шло к взрыву, когда Лариса Николаевна позвонила Герману.

– Герман Сергеевич! Вилкова, – по-военному представилась она. – Извините за задержку, командировка продлилась дольше запланированного времени. Готовы к труду и обороне?

– Здравствуйте, Лариса Николаевна! – Герман вышел из комнаты, где Таня сидела в наушниках и смотрела фильм онлайн. – Относительно готовности. Не могу сейчас ответить однозначно. Есть моменты, которые необходимо решить. Без этого все то, о чем вы мне говорили, невозможно. Может быть, есть какие-то другие варианты, я пока не знаю.

– Что за моменты-варианты? – казалось, она не расстроена. Человек привык всегда добиваться своего.

– Моменты такие: доступ к оригиналам тех документов, о которых вы упомянули, мне предоставлен в связи с диссертационной работой. Сами же документы засекречены, и работа с ними потребовала открытия формы допуска, соответствующих разрешений соответствующих органов. Вынос документов исключен. То есть от меня лично ничего не зависит. Я дал подписку о неразглашении сути документов, перечня документов и так далее, со всеми вытекающими. Если в подобных материалах у вас есть крайняя необходимость, а я этого не знаю, поскольку не в курсе дела, наверное, придется оформлять всё как положено. Кстати, готов помочь с перечнем документов, оформлением допуска и каталогизацией. Но только после разрешения. Увы! Однако я не теряю надежды, что смогу пригодиться в этом проекте и без секретности.

– Ясно. Может быть, есть какие-то компромиссные варианты решения вопроса? Мы ничего никому не скажем, и ссылок не будет. Откуда к нам попали документы и куда потом делись, и вообще, подлинные они были или нет – кроме вас и меня никто знать не будет, – голос был все еще добрый, даже ласковый.

– Лариса Николаевна, я понимаю, на что вы намекаете, поверьте, я искренне хотел бы помочь, но только в рамках, определенных законом, а там про компромиссы четко указано: от трех месяцев до семи лет в зависимости от последствий. Статья 283 УК РФ. А если будет определена госизмена, то статья 275-я, а там свыше десяти лет. Есть еще и репутация. А самое главное, только не смейтесь, – нравственные причины. Я обещал, я подписал, я дал слово, и мне поверили. И все-таки…

– Категорически? – нажимала Лариса Николаевна.

– Боюсь, что так, – упавшим голосом подтвердил Герман.

– Вы усвоили сумму вознаграждения и премии?