Виктор Дан - Когда плачет скрипка. Часть 1

Он быстро прошел между нарами и стал спиной к окну. Теперь к нему пройти можно было только по одному. Его мощная фигура сразу остановила первого солдатика и того оттеснили в сторону.

Вперед вышел более рослый светловолосый парень с нахальной физиономией. Всего их было четверо. На руках намотаны ремни.

Михаил заговорил первым:

– Ребята! Я следователь МВД, и вы делаете большую глупость. Я здесь незаконно, меня пригласили для беседы с каким-то начальником и обманом заперли в камере.

– Давай, выходи! Побеседуем! – сказал нахальный, переминаясь от нетерпения.

– Пусть говорит! – робко вставил первый солдатик.

– Я служил в Афгане в ВДВ и меня учили убивать одним ударом. Гарантирую, половина из вас станет трупами, а другая – инвалидами…

На несколько секунд установилась тяжелая тишина, потом нахальный продолжил свое:

– Да он травит, чтобы запугать!

Михаил сдернул матрац с нижних нар на пол и ударом ноги разнес доску-тридцатку на две половинки. Этот маневр нужен был ему не столько для демонстрации силы удара, сколько для того, чтобы еще больше затруднить движение нападавшим.

– Вы как хотите, а я ухожу! – солдатик пробирался к выходу.

– Ребята! Прошу вас уйти! Я ведь сообщил, где нахожусь. Завтра утром здесь будет половина ГорУВД!

За первым солдатиком потянулся второй, затем третий. Нахальный ушел последним, играя желваками, что должно, наверное, означать угрозу, дескать, разговор еще не окончен и последнее слово за ним.

Михаил даже пожалел, что вышло так хорошо и ему не пришлось что-нибудь сломать нахальному. Хотя бы ключицу. Он умел это делать молниеносным движением.

Михаил вытащил куски разбитой доски и припрятал так, чтобы ими можно было воспользоваться в случае чего. Матрац бросил на нары и сел на прежнее место.

Прошло больше часа. Дверь опять загремела, и в камеру вошли двое молодых парней. Дверь закрылась.

Один из них высокий, массивного телосложения и уже с животом, сразу направился к унитазу и стал мочиться. Другой, длинноволосый, среднего роста, переминался в ожидании очереди.

Первый мочился долго, потом крякнул довольно, прошел, застегивая брюки, между нарами и сел на нижние нары у окна. Помочился второй и, не смывая, отошел. Он застегивал ширинку и нахально смотрел на Михаила. Застегнул, картинно повертел носом:

– Слышу запах мента!

– А я слышу вонь ментовской суки! Смой унитаз после себя для начала!

– Ах ты, падла! Ты еще вякаешь! – он перешел почти на визг, взбадривая себя.

– Смой! Смой! – вмешался здоровяк.

Недоумевая, длинноволосый дернул ручку сливного бачка, и почти сразу с воплем бросился на Михаила, пытаясь ударить в лицо ногой.

Михаил был готов к нападению, блокировал удар и резким вращением захваченной ноги повалил нападавшего на пол лицом вниз. Еще через секунду нога была захвачена для болевого приема и Михаил слегка нажал.

Длинноволосый завопил от боли. Вопли перемежались с ругательствами.

Михаил обратился к толстяку:

– Скажи ему, чтобы замолчал, а то сломаю ему ногу.

– Отпусти! Он больше не будет, – потом добавил, обращаясь к длинноволосому, когда тот поднялся с пола. – Садись на нары и молчи! Дай поговорить с человеком. – И уже обращаясь к Михаилу. – Призыв какого года?

– Восемьдесят четвертого.

– А я и он – восемьдесят седьмого. Он водила. Познакомились, когда однажды выручали колонну наших машин. Узнали, что земляки, обменялись адресами. Теперь вот вышиваем вместе… Тебя узнал по парашюту. Чувствуется школа «прапора» Моргуна. Помнишь стишок, который передавался от призыва к призыву: «Моргун и глазом не моргнет, как в дугу тебя согнет!»

– Конечно, помню! Может быть, благодаря ему я и выжил в той мясорубке.

Михаил посмотрел на запястье своей правой руки, где была маленькая татуировка десантного парашюта, эмблема их учебки. При всем своем отвращении к татуировкам и, тем более, к той войне, этой татуировкой Михаил в душе гордился как знаком солдатского братства.

– Будем знакомы! Женя, – толстяк протянул руку с такой же татуировкой. – Василий, – он кивнул на нары.

– Михаил.

– Как ты сюда попал?

– Есть такая дрянь – прокурор города. Он в свое время сфабриковал дело. Слышал об убийстве скрипачки четыре года назад? – Женя согласно кивнул, и Михаил продолжил. – Посадил невиновного парня и прослыл героем. Теперь мешает раскрутить это дело. Самое смешное и подлое, что он мстит мне, беззащитной, как он считает, пешке. Я всего-навсего студент-практикант. Следствие ведет начальник отдела Манюня. Слышал?