Елена Арсеньева - Твой враг во тьме

Да вот, плохо, оказывается… Сначала плохо было то, что никак не появлялась подходящая кандидатура. Лёля хотела впервые лечь в постель с мужчиной только по страстной и смертельной любви, она не желала набираться сексуального опыта в постелях, которые скоро придется забыть. Сейчас столько книжек и даже фильмов на эту тему! Если плоть не ставит вопрос ребром, к чему торопить события?

Лёлина плоть вопросов ребром не ставила: с интересом воспринимала теорию, и если мечтала о практике, то требовала, чтобы на первом же практическом занятии уже присутствовало надетое на безымянный палец тоненькое золотое колечко.

Образ грядущего супруга вполне четко нарисовался к тому времени в Лёлином сознании. То есть без прокрустова ложа и здесь не обошлось… Однако она не была такой уж пуристкой, и если, к примеру, Дмитрий оказался не ярким блондином, как в мечтах, а темно-русым шатеном, то Лёля не собиралась бежать в магазин за «Лондой ь 217»! Она полюбила его таким, каким он был, с этими холодноватыми глазами и крутым изломом светлых бровей, ямочкой на подбородке и с этими темно-русыми волосами. Она сразу приняла его в сердце, с восторгом оценив достоинства и крепко зажмурившись на возможные недостатки. А он… а Дмитрий… Для Дмитрия ее просто не существовало!

Наверное, Лёля сама была виновата. Если заливаешь человека куботоннами любви, он рано или поздно захлебывается и пытается выбраться на сухое местечко, чтобы передохнуть, обсохнуть и дать себе слово впредь быть осторожнее. Таким островком безопасности для Дмитрия была работа. Очень смешно: спасатель пытается спастись от той, кого он спас! И еще смешнее – типичный конфликт совковых «любовных» романов: она тянет его в мещанское бытовое болото, а его чувство долга не позволяет оставаться в стороне от насущных проблем современности. Нет, правда, неужели этих проблем так много?! Неужели и впрямь в этом несчастном Нижнем Новгороде непрестанно что-нибудь горело, взрывалось, тонуло, опрокидывалось, сходило с рельсов, проваливалось под лед, замыкало, отключалось, наезжало, рушилось? Неужели кого-то постоянно уносило на льдине, кто-то блуждал в лесу, падал с балкона, застревал в лифте, баловался со спичками и горючими веществами, управлял автотранспортными средствами в нетрезвом состоянии? Создавалось впечатление, будто город жил только бедами, и единственный, кому эти чужие беды удавалось руками развести, был аварийно-спасательный отряд МЧС, а состоял он, казалось Лёле, из одного человека – Дмитрия Майорова.

Мало того, что у него были дежурства, когда каждое ЧС было его личным делом. Лёле чудилось, он не пропускает ни одной аварии, нарочно уговорив свое начальство, чтобы оно вызывало его при самомалейшей тревоге. Пейджер на ремне его джинсов мог заверещать в любое время дня и ночи, и не было случая, чтобы Дмитрий тут же не прервал всякое дело (вся-ко-е!) и не кинулся к телефону, а то и прямиком к указанному в сообщении месту. Хорошо, что Лёля не подсчитывала свидания, которые были отменены. Эта цифра могла бы попасть в Книгу рекордов Гиннесса! И спасибо еще, если Дмитрий давал себе труд предупреждать об их отмене, – чаще Лёля безнадежно топталась на улице, стуча зубами от холода и злости. Потом, когда родители уехали в деревню, она хотя бы не позорилась на людях, но как дурочка торчала то у окна, то возле «глазка» у себя дома. Как в клетке, как в западне!

Нет, сначала Лёлю это даже умиляло. Она считала своего возлюбленного существом высшего порядка, спасателем от бога! Потом случайно посмотрела знаменитый некогда фильм «Лоуренс Аравийский» – и поразилась сходству главного героя с Дмитрием. Чудовищно тщеславный тип, этакий любитель произвести сногсшибательное впечатление! Ведь Лоуренс все свои невероятные подвиги совершал, чтобы возвыситься над толпой, продемонстрировать, какой он вообще, в натуре, так сказать сверхчеловек. Добро бы еще желал славы, почестей или богатства. Нет, он ловил кайф в непрестанном самоутверждении и самолюбовании. Вот и Дмитрий был таким же.

Из всех телепередач Дмитрий выбирал только выпуски теленовостей, потому что там довольно часто мелькали сообщения о всяческих ЧС. Надо было видеть, как загорались в эти минуты его глаза!

«Кажется, он жалеет, что сидит (лежит) сейчас здесь, со мной, на диване, а не лезет вниз головой в какую-то немыслимую дыру с этим своим «Лукасом»!» – печально думала Лёля, которая к тому времени уже поднаторела немножко в терминологии, говорила коротко – ЧС вместо длинного «чрезвычайная ситуация» – и знала, что «Лукас» – это новая, продвинутая модель гидравлического резака, чуть ли не первейшего орудия спасателей: он кабель в руку толщиной разрежет, будто батон колбасы, покореженную крышу автомобиля вскроет, словно консервную банку, а при необходимости и бетонную плиту поднимет, уподобившись домкрату…