Сергей Пономаренко - Лысая гора, или Я буду любить тебя вечно

– Кто закрыл дверь в комнату? Ведь когда мы вошли, она оставалась открытой, я проверяла!

Аника и Марта переглянулись, но они не вспомнили, чтобы кто-нибудь из них закрывал за собой дверь.

– Мы все скоро умрем! – испуганно воскликнула Ольга. – Это нам знак – у нас нет будущего!

Их жутко напугали эти слова, а Марта высказала предположение, что в этом виновен сквозняк, с чем все поспешно согласились, хотя прекрасно знали, что окно в комнате не только плотно закрыто, но еще и завешено темной тканью, как требовал ритуал гадания.

«Как странно и страшно это вспоминать! – подумала Аника. – Немного времени прошло с тех пор, как мои кузины умерли, и наступил мой черед! – Дрожь вновь пробежала по ее телу. – Если прав этот мерзкий тип, который попытался снасильничать, меня ждет погребение без православного обряда, тело поглотит земля, и не останется никакого следа моего пребывания на земле. Вроде как и не жила… Мечты стать знаменитой поэтессой умрут вместе со мной. Мое единственное опубликованное стихотворение в бульварной газете „Курьезе“, возможно, лишь ненадолго переживет меня, и в конце концов все эти газеты пойдут на растопку печей.

Я упокоюсь на Лысой горе, по преданиям это прибежище ведьм и место черного шабаша. Я только что грозилась стать ведьмой и по ночам пить кровь у этого непотребного человека и его родных – неужели возможна такая метаморфоза со мной, с моей душой? Это было бы страшнее смерти».

Послышался скрежет открываемой двери. Сердце Аники оборвалось в бездну, ноги стали ватными.

– Неужели пришли за мной, так скоро?! Господи, я хочу жить! – Она зашептала слова молитвы.

Перекошенное от страха бледное лицо надзирателя.

– Барышня! К вам господин Брюквин, следователь, – сообщил он и добавил шепотом: – Не погубите, барышня, Христа ради! Не за себя прошу, а за своих малолетних деток.

«Дрожащий от ужаса студенистый кусок мирской плоти, недавно объявивший себя моим господином! – с омерзением подумала она. – Неужели я так же буду трястись в последние мгновения своей жизни? Господи, дай мне силы!»

Запах несвежего белья и гнили, исходивший от господина Брюквина, перебивал тюремный. Надзиратель поспешно покинул камеру.

– Так-с, барышня, готовитесь к дальнейшему путешествию? – насмешливо проговорил Брюквин. – Похвально, на лице ни слезинки, ни кровинки. Нервишки у вас… позавидуешь. Ах да, я и забыл, с кем имею дело, ведь это непросто – своих родных, благоде…

– Что вам нужно? – резко перебила его Аника. – Следствие закончено, решение суда, с вашей помощью, вынесено, меня ожидает виселица через несколько часов. Пришли упиваться триумфом? Здесь нет благодарных зрителей, мое мнение о вас вы знаете. А может, у вас проснулась совесть и вы пришли, чтобы раскаяться в содеянном, признаться в фальсификации доказательств моей вины? Да нет, это немыслимо! Тогда, господин Брюквин, соизвольте подождать – я попрошу вызвать моего адвоката, – не удержалась она от иронии.

– Шутить изволите, барышня? – Глазки его весело поблескивали за стеклышками очков. Он напоминал крысу, хорошо отобедавшую в амбаре. – Да-с, редкое самообладание у вас. Юмор с веревкой на шее – это юмор висельников. Ха-ха. Какой каламбур! Я к вам по неотложному делу! От результатов нашего разговора зависит ваша жизнь. Или, может, вы ею совсем не дорожите, милая барышня? Радуйтесь – у вас появился шанс отсрочить казнь или даже отделаться только тюрьмой! – Он торжествующе посмотрел на маленькую арестантку, проверяя, какое впечатление на нее произвели его слова. – Для начала – сюрприз ! Оказывается, существует тесная связь нашего мира с потусторонним и, бывает, мертвые возвращаются в наш мир из загробного живыми. Да-с, представьте себе – живыми! Особенно те, кому не дают покоя лавры Данте с его похождениями в аду. Да-с. Ну, не буду вас больше томить: оказывается, ваш друг, господин Шиповский Михаил Александрович, жив-живехонек! – Всем своим видом следователь выражал восторг.

– Миша живой?! Его спасли? Где он? – Аника без сил опустилась на табурет.

– Ах, барышня-барышня! Это ни чудесное воскрешение, ни, тем более, спасение на водах! Все гораздо проще – господин Шиповский, ваш Миша, инсценировал самоубийство! Свои вещички бросил на берегу Днепра, а сам дал деру! – Брюквин укоризненно покачал головой, и Анике показалось, что он перевоплотился в фарфорового китайского мандарина с маминого комода. – Я имею достаточные доказательства того, что он жив и скрывается. Ваш Миша, выставив вас единственным виновником драмы семьи Мозенз, подвел вас под виселицу, навлек на вас позор, способствовал смерти матери, а сам скрылся, как трус! Думаю, он неплохо проводит время – карты, вино, девочки… Согласитесь, барышня, это ведь неблагородно с его стороны! – Теперь он излучал океан сочувствия, и от этого ей захотелось в пустыню. – Конечно, я могу объявить его в розыск, и рано или поздно господина Шиповского сыщут. Он не иголка в стоге сена. Беда в том, что мне это не-вы-год-но! – Следователь снял очки и протер стекла грязным платком. – Да-с. Невыгодно! Придется возвращаться к этому уже закрытому делу. Вы же понимаете, как на это посмотрит начальство, ведь, расследуя дела, я должен укладываться в установленные сроки. И мне вновь придется копаться в грязи, выискивать доказательства, а их против него нет! Лишь домыслы, предположения… Хлопотно будет все начинать сначала, ой как хлопотно! – Он сделал многозначительную паузу. – Но я вам симпатизирую! Вы мне не верите, вижу по вашим глазам – не верите! Однако я вам правда очень симпатизирую и даже переживаю за вас! Не смейтесь, бывает, и ночами не сплю. Да-с.