Миньон Эберхарт - Две богатеньких малышки

– Мисс Ван Сейдем! – Он протянул ей руку; пальцы были выпачканы чернилами. – Как я рад вас видеть! Хорошо отдохнули? А спектакль закрыли – какая досада, верно? Помните, я вам говорил? Я нигде не смог найти другую роль; и тогда мой папа... В общем, вот я здесь. – Он уныло развел руками. – Надеюсь, вы-то ничего не желаете купить или продать? Если желаете, то я позову кого-нибудь другого...

– Нет, я пришла к вам. Есть какое-нибудь место, где мы можем поговорить?

– Ну... – он растерялся, затем снова просветлел: – Идемте! Тут есть одно местечко... пока это для меня запретная территория, но когда я скажу им, кто вы такая... Вот мы и пришли. – Он провел Эмми в небольшую, изысканно обставленную комнату. – Расскажите же, как прошла ваша поездка. Я не видел Дуга с того самого дня, как спектакль закрыли.

– Я пришла поговорить о Коррине. Говорят, она уехала, и я хотела узнать, куда.

– Я не знаю, куда она уехала. Здесь жарко, мисс Ван Сейдем. Вы позволите мне помочь вам снять пальто?

Он аккуратно повесил ее пальто на спинку стула, повернулся к Эмми – и в одно мгновение выражение его лица совершенно изменилось. Эмми чуть не вскрикнула: "Что случилось?"

Томас побледнел; лицо его стало совсем другим – настолько другим, что Эмми глазам своим не верила. Он тихо произнес:

– Боюсь, что ничем не могу вам помочь. Я ничего не знаю о Коррине.

Видно было, что слова даются ему с трудом, и он избегал взгляда Эмми. Он сунул руки в карманы и прокашлялся.

Эмми попыталась растопить внезапно появившийся лед:

– Вы были совершенно правы, когда говорили мне, что Гил и Коррина разговаривали между собой так, словно знали друг друга давным-давно – как если бы они были мужем и женой. Знаете, они ведь действительно были женаты. Они поженились несколько лет назад, а потом расстались.

Такер отвернулся и уставился на великолепную гравюру Ван Гога на стене. Он снова прокашлялся и хрипло произнес:

– Я так полагаю, вас интересует, не она ли убила Гила Сэнфорда.

Снова он попал в точку, подумала Эмми. Этот мальчик невероятно проницателен.

– Так я не ставила вопрос, – честно призналась Эмми, – но, видимо, все-таки думала об этом, когда захотела найти ее.

– Лучше пусть она сидит за решеткой, чем ваша сестра?

– Томми! То есть, Томас... Что вы говорите?! Вас как подменили... – Она встала. – Я просто хочу знать правду.

Такер даже не повернулся к ней; его плечи, обтянутые безукоризненным – в оксфордском стиле – серым пиджаком, казались каменными. Интересно, что он сделал со своими любимыми бусами, подумала Эмми.

– Извините, что побеспокоила вас, – сказала она. – Спасибо.

Юноша рывком повернулся к Эмми и, к ее изумлению, схватил ее за руки:

– Мисс Ван Сейдем... – сдавленным голосом проговорил он. Лицо его исказилось; умные глаза были полны болью – Мисс Ван Сейдем...

Наконец, Томас справился с собой. Он подал Эмми пальто, проводил через огромные стеклянные двери на улицу и поймал для нее такси. Было холодно; он поднял воротник и втянул голову в плечи. Эмми силилась что-то сказать; ей хотелось спросить его, в чем причина столь внезапной перемены; но суровое лицо юноши было непроницаемо. Она села в машину.

– До свидания, – церемонно произнес Томас и поспешил назад, в огромное здание, где уже зажгли свет – день был чересчур серым и мрачным.

Что я такого сделала, думала Эмми. Что я не так сказала?

Видимо, преданный Коррине Томас решил, что она, Эмми, намерена переложить вину за убийство Гила на плечи актрисы. Иначе не объяснить этой внезапной перемены.

Подъехав к дому, Эмми увидела, что какой-то невысокий человечек в длинном пальто разговаривает со швейцаром. Человек обернулся – блеснули стекла огромных очков – и быстро зашагал по улице.

– Кто это? – спросила Эмми швейцара; сердце ее отчаянно колотилось едва ли не в горле.

Швейцар пожал плечами:

– Он попросил закурить. По-моему, он живет где-то по соседству. По крайней мере, летом я его видел частенько. Я месяц был в отпуске, стало быть, в последнее время он не попадался мне; но, по-моему, беспокоиться не о чем, мисс Ван Сейдем.

И все же человечек в огромных очках был для Эмми словно кошмарный сон – смутный, но неуклонно повторяющийся. Она твердо решила рассказать о нем Сэнди.

Она поднялась на десятый этаж и прошла сразу в салон, на ходу снимая пальто. В плетеном кресле, спиной к свету, сидел Сэнди.

Эмми выронила пальто и бросилась к нему:

– Сэнди! Что, есть новости?

– В некотором роде... На второй вечер после вашего отъезда к дому подъехала машина. Агнес ждала ее и уехала на ней.