Миньон Эберхарт - Две богатеньких малышки

Им снова стало легко и просто друг с другом. Диана улыбнулась:

– Ну, теперь-то ты мне веришь?

– Да. Да! Я и верила, пока не зачитали записку. Но теперь... теперь я все поняла. Кажется.

– Сэнди тоже верит мне, – сказала Диана.

– Я знаю. Он мне сказал.

– Я даже не знаю, почему. Он приезжал ко мне. Конечно, ему жутко неприятно, что он провалил свое первое серьезное дело. Теперь-то я понимаю, что зря я так упрямо настаивала на суде и на апелляции. Сэнди уговаривал меня подождать, но я... ох, мне так хотелось, чтобы этот кошмар поскорей кончился. Ведь я не убивала Гила, и, конечно, мне не верилось, что меня осудят. Ты нравишься Сэнди... И я не сомневаюсь, что он мне верит.

– Конечно! Он сам сказал. И еще – он борец за правду. Он – хороший адвокат и просто хороший человек. Сэнди добьется справедливости.

– Ты виделась с ним по возвращении?

– Еще нет. Мы прилетели только вчера, а Сэнди куда-то уехал. Кстати! У меня дома обосновалась тетушка Медора. У них с Джастином борьба не на жизнь, а на смерть.

– Фью! – присвистнула Диана и расхохоталась, как школьница. – Ничего себе! Ты что, не можешь ее вышвырнуть?

– Она сдала свою квартиру на год в поднаем, а переезжать в гостиницу отказывается. Переоборудовала в спальню нашу маленькую темную библиотеку...

Диана снова рассмеялась.

Надзирательница глянула на часы и направилась к ним. Эмми быстро произнесла:

– Браслеты. Когда ты их последний раз надевала, не помнишь?

– Нет. Сэнди и полицейские уже спрашивали меня. Не могу припомнить, как ни старалась. Но, по-моему, их не было среди тех драгоценностей, которые я забрала из банка. Да я их и не разглядывала тогда: сунула под кровать, и все. Эмми, ты не помнишь, тогда, на премьере, на мне были эти браслеты?

Эмми задумалась:

– Не знаю. Ты была в длинных белых перчатках и вроде бы не снимала их. Если ты и надевала браслеты, то под перчатками их не было видно.

– И я не помню. По-моему, я надевала их на Новый Год.

– А ты хранила их в домашнем сейфе?

– Ох, да откуда я знаю? Я могла засунуть их куда угодно, хоть в шляпную коробку. Они мне нравятся, и я их ношу время от времени, но не постоянно. Хоть убей, не помню, куда я их дела!

– Извините, – сказала надзирательница, – ваше время истекло.

Сестры потянулись друг к другу губами. Эмми шепнула:

– Я сказала тебе правду про Дуга.

– Я скоро выберусь отсюда, – прошептала в ответ Диана. – И тогда... – Она снова небрежно и изящно махнула рукой – и ушла.

Когда Эмми вернулась, она застала дома Дуга; под злобным взглядом тетушки Медоры они с Джастином пили коктейли.

– Где ты была весь день? – удивленно спросил Джастин.

– У Дианы.

Медора вскинула жирный подбородок:

– У этой убийцы? У преступницы, запятнавшей семью позором?

Впервые с того самого майского дня, когда убили Гила, Эмми почувствовала себя легко и свободно.

– Не смейте говорить так о моей сестре! – сказала она тетке; и в голосе ее прозвучала такая сила, что старуха испуганно заморгала.

Дуг встал и начала прощаться, но Джастин – явно с целью насолить Медоре, подумала Эмми, – стал усиленно уговаривать его остаться на ужин. Глаза тетки сверкнули бессильной злобой. Это не укрылось от Дуга; он решительно распрощался, но попросил Эмми проводить его до двери. Так она и сделала – под уничтожающим взглядом Медоры.

– Ну, как там Ди?

– Выглядит прекрасно. Она надеется, что ее оправдают.

– Если окажется, что Агнес убили умышленно, и если полиция докажет, что покойная Агнес обладала важными сведениями об убийстве Гила, которыми она ни с кем не делилась, но которые, тем не менее, насторожили убийцу... – Дуг тяжко вздохнул. – Слабая надежда.

– И все-таки это надежда. Сэнди еще не приехал?

– Не думаю; он бы дал мне знать. Ну, спокойной ночи!

Дуг ушел. Сэнди вернулся на следующее утро и привез весьма любопытную новость.

На первый взгляд, новость казалась не такой уж важной. Сэнди позвонил Эмми и спросил, можно ли ему прийти к ней. Зная, что внизу Медора и Джастин непременно устроят битву за кресло, и при этом у обоих будут ушки на макушке, Эмми попросила его сразу подняться на десятый этаж.

Когда Сэнди пришел, она провела его по просторному холлу в уютный салон.

– Что стряслось, Сэнди? Диана? Агнес?

Сэнди сел, уперся локтями в колени и опустил подбородок на руки. Он выглядел очень усталым. День выдался пасмурным и серым; вот-вот – и пойдет снег. Эмми зажгла светильник на маленьком круглом столике у дивана, где красовалась золотая танцовщица.